+7(351) 247-5074, 247-5077 info@missiya.info

Улыбайтесь, господа, вы в Колумбии

Окончание

СТИЛЬ ЖИЗНИ: Личный опыт

Текст и фото: Екатерина Наприенко

Журналист Екатерина Наприенко уехала жить в Латинскую Америку, потому что ей надоела зима, политика и скука. Девушка авантюрная по природе, Катя считает Колумбию очень похожей на  Россию, только лучше. И вы поймёте почему.

Социал-феодализм

Предопределённость судьбы простого смертного в Колумбии — забота не только господа, в некотором роде она закреплена на государственном уровне. Термин «каста» обычно употребляют в отношении индийского общества, но изначально он применялся в колониях Латинской Америки. Людей там сортировали по цвету кожи и проценту той или иной крови. Правда, в отличие от индийцев допускалась возможность социального «отбеливающего» лифта — через брак с человеком кастой повыше. В современном колумбийском обществе дифференциацию штанов проводят не по цвету кожи, а по жилым районам. То есть буквально: бедные — налево, богатые — направо, и если господу будет угодно, первые встретятся со вторыми только для того, чтобы вымыть у них полы и посуду.

Есть шесть видов районов, так называемых эстрато. В первом-втором живут социальные низы, в третьем — так сказать, подающие надежды на что-то большее в следующем поколении, в четвёртом — средний класс (небольшой бизнес и специалисты), в пятом-шестом — очень богатые люди с генеалогическим древом на тридцать поколений или иностранные специалисты. При этом социальные низы практически не платят коммунальные услуги — за них это делают жители эстрато из пятого-шестого, в счетах которых указывается, сколько именно в этом месяце предстоит отдать в пользу бедных. Немножко от барского стола достаётся и эстрато из третьего, а вот четвёртый платит строго за себя. Нетрудно догадаться, в каких районах у непрошенного гостя есть риск недобровольно внести свой айфон в фонд соцподдержки местного населения, а в каких такие ситуации почти невозможны. Настоящий социал-феодализм.

Внезапно обеднеть и потребовать счёт за эстрато попроще без переезда непросто. Или продолжай взбивать сметану лапками, или добро пожаловать с тюками и корзинами в мир серых блоков, государственных школ с классами на пятьдесят человек, криминала без тормозов. Внезапно разбогатеть, чтобы получить доступ в другой мир — с цветущими клумбами и услужливыми портье, с жилыми комплексами, обмотанными по периметру колючкой (которая для надёжности подключена к электросети!) — тоже вряд ли получится, по крайней мере, в рамках одного поколения. Да и к чему богатеть, если придётся платить за коммунальные услуги по президентскому тарифу, покупать продукты втрое дороже, да и вообще — соответствовать кругу, который не слишком-то тебе рад? Надо ли уточнять, что чем ниже эстрато, тем чаще всего темнее кожа? Просто потому, что так было заведено ещё лет триста назад.

Война и вежливые люди

Главный колумбийский писатель, нобелевский лауреат Габриэль Гарсия Маркес помимо прочего написал роман «Осень патриарха», в котором воссоздал собирательный образ латиноамериканского диктатора. Вдохновлялся он деятелями из Парагвая и Венесуэлы, Кубы и Мексики — да чуть ли не изо всех латиноамериканских стран, кроме своей собственной. Колумбия не знала и вряд ли узнает, что такое жёсткая бесконечная диктатура, но её собственной политической истории всё равно нельзя позавидовать.

За двести лет независимой от Испании жизни страна пережила одиннадцать гражданских войн, последняя из которых, длившаяся около пятидесяти лет, завершилась год назад подписанием мирного договора с коммунистическими партизанами из FARC. Кто на ком всё это время стоял — лучше не спрашивайте: либералы против консерваторов, консерваторы против либералов, коммунистические повстанцы против консерваторов и либералов, ультраправые повстанцы против коммунистических повстанцев, наркобароны против государства, ультраправые повстанцы против наркобаронов, армия против всех, все против армии… Привычка жить в условиях перманентного насилия не очень-то хорошо сказалась на этических установках некоторой части населения. На уличное преступление здесь не всегда толкает крайняя нужда, иногда для этого достаточно просто дать человеку возможность, так называемую «папайю»: например, выложить телефон на стол, обедая в уличном кафе. С другой стороны, пара веков непрерывной кровопотери сформировала у колумбийцев неприятие бытовой агрессии и сделала их самыми вежливыми и доброжелательными людьми на свете.

Понимаете, объясняла я в первые годы своей жизни в Колумбии местным жителям, я же из Сибири. У нас там погода шесть-восемь месяцев в году такая, что не то, что улыбаться — лишний раз рот открывать не рекомендуется, а если уж открыл, то говори быстро и прямо. Я вовсе не собираюсь отжимать у вас телефоны, я интересуюсь, как пройти в библиотеку? Но колумбийцы, они ведь даже с собаками могут быть на вы. «Уважаемый Бобик, вы не могли бы не рваться с поводка, простите, что говорю вам об этом?». «Сердце моё, было бы очень большим беспокойством попросить тебя передать мне стакан воды?», «Огромное спасибо, господин таксист, что довезли живым, пусть и читали всю дорогу свой ватсап, пусть ваш день сложится удачно», «Добрый день, сейчасенько принесу ваш кофеёчек», «Не знаете, где библиотека? Очень мило с вашей стороны, ещё раз тысяча спасибо и извините за беспокойство».

Невыполненное обещание в Колумбии — не повод для претензий. Куда страшнее, если вы решили отказать прямо и бесповоротно. Слово «нет», наверное, самое оскорбительное слово в колумбийском лексиконе, пользуются им в основном, ностранцы с севера и прочие плохо воспитанные люди. Логика здесь такая: отказал ты человеку, и его расстроил, и сам расстроился, ну и кто остался доволен? Расплывчатое, но вежливое обещание заменяет резкий отказ. А на случай оправданий есть магическое выражение «ке пена» (какая боль), извиняющее буквально всё — от неявки на вечеринку до захоронения вашей бабушки не в той могиле: «Какая боль, пожалуйста!».

Вежливость для колумбийца — вообще одна из главных добродетелей. Даже если у вас проблемы с кратковременной памятью и вы вынуждены бегать в один и тот же магазин по двадцать раз на дню — потрудитесь каждый раз развёрнуто поздороваться и попрощаться. Да что там поздороваться, мой муж, сын земли колумбийской, долго не мог смириться с тем, что в русском языке принято говорить «Дай воды, пожалуйста» вместо того, чтобы завернуть что-то вроде «Было бы слишком большим беспокойством попросить тебя передать мне стакан воды, пожалуйста?».

Погружение в колумбийский испанский, такой невозможно формальный с одной стороны и такой насыщенный уменьшительно-ласкательными суффиксами и обращениями с другой — как бесплатный визит в спа-салон. Хочется верить, что моё хорошо редуцированное «спсыба!» здесь не воспринимали за вынужденную бдсм-сессию.

Про грабителей и криминал

Бывает, что доходит и до абсурда. Недавно один столичный отель отказал матери с ребёнком, больным раком, в размещении на основании того, что страховая компания предварительно не оплатила счёт. Женщина, приехавшая из дальней провинции — осталась ночевать на улице под дверьми, согреваемая письменным отказом, в конце которого значилось cordial saludo — «сердечный привет». Колумбийские нищие редко когда просто просят денег — обычно они предлагают «посотрудничать», colaborar, правда, никогда не уточняют, в чём же заключается их вклад в наш внезапный бизнес-альянс. Местные гопники — ñeros — разговаривают с узнаваемым акцентом, но не через губу, и если уж заинтересуются тобой, то с целью извлечения очевидной экономической выгоды (см. «папайя»), а не потому, что приспичило кого-то бескорыстно отпинать. Кажется, последнее им и в голову не приходит. Трудно поверить, но даже ограбить здесь иногда пытаются с исключительной галантностью: «Понимаете, я вчера вышел из тюрьмы и пока не успел обзавестись связями, необходимыми для получения рабочего места, не могли бы вы передать мне свою сумочку?». Ну разве можно такому отказать, тем более что господу было угодно послать его тебе навстречу?

Кстати, о криминале. Испанские конкистадоры оставили Колумбии сомнительное наследство — классовое расслоение и слабые государственные институты. Это вызвало серию гражданских войн, последняя из которых — между государством, коммунистами-партизанами и ультраправыми ополченцами — длилась более 50 лет и закончилась в прошлом году получением той самой Нобелевской премии мира. Война закончилась, а наркопроизводство, которое её питало, пока осталось: прекрасный колумбийский климат позволяет не только выращивать бананы и авокадо, но также и собирать до 4 урожаев листьев коки в год. С бананами и авокадо такой результативности добиться сложнее, поэтому многие выбирают укороченный путь к достатку.

При этом сесть в тюрьму в Колумбии, по крайней мере, надолго достаточно сложно: Уголовный кодекс, кажется, писали: как для Швеции, а тюрьмы строили, как для Сомали. В итоге на одно койкоместо в каждом исправительном заведении претендует 30–40 человек: часть из них отлёживает срок в тюремном коридоре, другая, «не прошедшая по конкурсу», отправляется под домашний арест. Потом, правда, сидельцев‑надомников обнаруживают с двадцатью пулевыми на улице в противоположной части города, но, как говорится, говорила бабушка Колобку…

Жизнь как она есть

А веселиться без причины в Колумбии умеет почти половина населения — то есть все те, кто являются бедняками. У них нет книг и редко есть желание открыть хоть одну из них, зато есть футбол, солнце, церковь и румба (дискотека). Причём все эти развлечения успешно комбинируются. На Пасху на палящем солнце распинают на кресте актёра-Христа, футболисты за каждый гол благодарят небо, в церкви случаются танцы под руководством аниматора-падре, румбу устраивают как в ночных барах, так днём у любой палатки с фруктами, оснащённой аудиосистемой — особенно после того, как колумбийская команда где-нибудь да выступила (забила или нет — неважно).

Не могу сказать, что жизнь в Колумбии радикально поменяла моё мировоззрение. Конечно, как подсказывает мне редактор, я открыла для себя новые уровни прокрастинации. Но на семейных фото всё ещё чётко видно, кто из нас говорит «сыр», как того и требует момент, а кто думает о судьбе Родины в перспективе ближайшего тысячелетия. Тем не менее кое-какие настройки всё же подкрутились. Красок в жизни стало, безусловно, больше, а вот чувствительность к яркому понизилась. Хоть воображение оставшихся за океаном друзей и близких и рисует невообразимые картины колумбийского быта, я, по моим ощущениям, веду ту же самую жизнь, что вела в России.

Однажды в ночном такси в Боготе, колумбийской столице, я разболталась с таксистом. «Вот ты атеистка, — сказал он мне, — а я, например, двадцать лет был наркоманом, помню, вон под тем мостом любил прилечь, ждал кого-нибудь, чтобы поживиться. Но теперь открыл для себя веру и всё, приличный человек. А хочешь Библию подарю?». Отказываться я не стала. Сложно сказать, почему. То ли из-за озвученных таксистом фактов его биографии. То ли потому, что он не только отвёз меня в нужное место, но и проводил до двери. То ли потому, что Колумбия — это такое место, где можно встретить атеиста с Библией под мышкой, священника с томиком Карла Маркса, президента в бюджетных «конверсах», трансгендера в алых лакированных туфлях и не увидеть в этом ничего странного. Ну правда — обычная, нормальная жизнь.

Pin It on Pinterest

Share This