Он считает, что лучше, когда тебя оценивают со стороны, чем самому о себе говорить. Хотя рассказывать и удерживать внимание умеет великолепно. И чувствуется, что ему это нравится. Но когда журналисты задают ему вопросы о жизни и о любви, предпочитает отвечать в стиле заполнения анкеты. Настроить его на душевный разговор мало кому удается: ответы осторожны, взгляд недоверчив.
Спокойный, насмешливый, он говорит низким приятным голосом: « аждый человек делает себя сам. Поэтому в жизни мы все получаем то, что заслуживаем».
— Не люблю давать интервью, — сразу же «обрадовал» меня в начале беседы председатель Законодательного собрания Челябинской области Виктор Федорович Давыдов. И… начал разговор. Действительно, он не любитель общаться с прессой. Считает, лучше, когда тебя оценивают со стороны, чем самому о себе говорить. Хотя рассказывать и удерживать внимание умеет великолепно. И чувствуется, что ему это… нравится. Но когда журналисты задают ему вопросы о жизни и о любви, предпочитает отвечать в стиле заполнения анкеты. Настроить его на душевный разговор мало кому удается: ответы осторожны, взгляд недоверчив.
— Ведь большая часть времени проходит на работе, и говорить о том, что я делаю дома, мне кажется, это вообще никому не интересно. Спрашивают, в основном, о том, чем занимается Законодательное собрание. А потом, как второстепенный вопрос, о личной жизни. И, по-моему, спрашивают просто из приличия. Я из приличия и отвечаю. Почему кто-то должен давать советы, определять, оценивать личную жизнь другого? В этой жизни каждый по-своему определяет свою позицию. Моя такова.
Все так. И с этим согласится большинство из нас. Хотя в последнее время грань между политикой и «личной жизнью» как-то размывается. Любимец детей — Жириновский, любимец женщин — Немцов, всеобщее развлечение — Шандыбин. В их случае уже сложно отличить, где личное, а где общее, где искреннее, а где тебе «вешают лапшу на уши». И этот список можно продолжать бесконечно, переходя от федеральных политиков к местным.
— Я не шоумэн, — говорит Виктор Давыдов. И вряд ли это кто-то опровергнет. услугам имиджмейкеров никогда не прибегал, сделать себя лучше, чем есть, не пытался, в самолюбовании тоже не замечен. В целом, какой есть — он стопроцентно натуральный. «У меня конкретные дела, конкретные проблемы. акой шоу-бизнес может быть? Проблемы-то насущные!»
Все мы любим искренность, правду, честность. Просто кто-то говорит, что не может себе этого позволить, не те времена и нравы. то–то боится, что его не так поймут. Он не боится.
— А чего-нибудь вы боитесь?
— Абсолютно ничего.
— В приметы верите?
— Нет.
— А во что верите?
— Верю в себя. В своих друзей, людей, с которыми работаю, в свою семью верю… Людям верю!
— Это не сложно при вашей должности?
— А без этого никак нельзя. Если не доверяешь людям, значит, не доверяешь самому себе. Если не доверяешь себе, какой тогда смысл вообще что-то делать и решать, заранее зная, что ты не уверен в своем решении. И вообще, если тебе верят и надеются на тебя, значит, жизнь идет правильно. Другое дело, как люди будут относиться к твоему доверию и тому, что ты делаешь ради них.
— Ваше положение, власть, возможности не отложили свой отпечаток на взаимоотношения с друзьями?
— Те друзья, которые были со мной по жизни, они и остаются. Я от них никогда не открещивался и не открещусь. Независимо от того, какое положение они занимают и в какой ситуации на данный момент находятся. онечно, случались разочарования. Это связано с той категорией людей, которые, если сегодня ты при власти, то они, якобы, с тобой. А когда ситуация меняется… очень неприятно, когда уважают не тебя, а твой портфель и твое кресло. Хотелось бы, чтобы во мне видели, прежде всего, человека.
— Вы — романтик?
— Конечно.
— Оптимист?
— В обязательном порядке. Другого не дано. Если замыкаться только на проблемах и говорить: «Ах, как плохо, ах, как плохо…», — и при этом только грустить, то ничего и не сделаешь. И вообще, это очень неприятно, скучно и не способствует хорошему настроению. А когда нет настроения у руководителя, это сказывается на окружении. А вот этого в работе допускать никак нельзя.
К радости подчиненных председатель Законодательного собрания такого принципа придерживается всегда. За это они его и любят, как говорят. Его приемная — одна из немногих, где не услышишь шепот: « ак сегодня настроение у шефа?». Даже если и бывает такое, то очень редко. И, как правило, так говорят люди, которые еще не знают: каким бы его настроение ни было, это не скажется ни в работе, ни в общении. Он умеет держать свои эмоции при себе и не загружать ими других. Зато хорошим охотно делится, легко может поднять настроение хоть всему коллективу, хоть отдельному человеку. тому же, такое душевное состояние для него более характерно. Правда, себя он видит несколько другим: «Я всегда серьезный». И добавляет: «потому что должность обязывает и работа очень серьезная». Вот это уже больше похоже на правду.
Детство
После нескольких попыток выяснить, что же Виктор Федорович помнит из детства, стало понятно, что наиболее яркий след в его памяти оставил учебный процесс сначала в школе, а затем в институте. Любое отклонение от тетрадно-экзаменационной темы быстро им пресекалось…возвращением к ней же. Даже на утвердительное предположение насчет того, что не мечтал же он с детства быть председателем Законодательного собрания, он так глубоко задумался, что в мою голову уже начали закрадываться сомнения: по всей видимости, что-то подобное было. Мечтает же каждый солдат быть генералом.
— Учился хорошо, немножко хулиганил, занимался спортом. Воспитывала, в основном, улица, потому что родителям некогда было. Они работали и им было не до нас, а нам было не до них. Жизнь была сложная.
О чем мечтал? Нет, ни о космонавтике, ни об авиации не думал. Все гораздо приземленнее. В детстве мне всегда приходилось носить обноски за старшими братьями, поэтому цель у меня была простая: обязательно выучиться, стать кем-то, чтобы в жизни иметь то, что хочешь, и чтобы всего было достаточно, — жестко и уверенно говорит он. — Еще мечтал поступить в мореходное училище. Но мама остановила. Сказала: «Я тебя от себя никуда не отпущу». Вот и все. Так что, моряком не стал, а работал на авиационном предприятии. Сначала, правда, закончил металлургический факультет ЧПИ. Судьба распорядилась таким образом.
Не от хорошей жизни
Говорит, что будучи студентом жил даже лучше, чем когда начал работать: повышенная стипендия за отличную успеваемость плюс работа дворником и сторожем. На ЧТЗ подметал стружку. Устроился по большому блату. Выходило двести — двести пятьдесят рублей в месяц, великолепные деньги для того времени. При этом еще успевал ходить на тренировки, играл в волейбольной команде за область.
— С утра бежишь на завод подметать стружку. Уберешь — и домой. Переоделся — в институт, потом на тренировку. Так жизнь заставляла,— от его расслабленного состояния не остается и следа. Жесткий взгляд, резкие фразы, сжатая в кулак рука. — Не от хорошей жизни мы, когда студентами были, летом вместо каникул ездили строить свинарники, коровники, …черт знает, что еще! А для того, чтобы, элементарно, было, что на себя надеть и на что жить.
Формула успеха
Одной для всех формулы успеха не существует. тому времени, когда он закончил институт, свою «формулу» уже нашел:
— Повезло — не повезло… Ты сам себя делаешь. И если способен видеть перспективу, то будешь двигаться вперед.
огда пришел на завод, такой подход к жизни и к работе себя оправдал. Через восемь месяцев — начальник цеха. Через тринадцать лет — генеральный директор.
— Кто-то верил в меня, делал на меня ставку, я не мог подвести этих людей. Старался, — объясняет он. — Меня всегда поражало: лежит человек на печке, газету читает, телевизор смотрит. И все, ничего ему больше не надо. А потом говорит: «Ах, жизнь, какая она плохая»… А что ты сделал для того, чтобы она была хорошей? примеру, в Симе на заводе были деньги, но не хватало строителей. Договариваюсь с ребятами: «Вот вам объект, вот вам задание, вот вам деньги». Желающие нашлись, конечно! Но нежелающих гораздо больше. А еще больше было осуждающих. Сидят на скамейке, семечки щелкают… Везет тому, кто везет, — твердо ставит точку в своих рассуждениях Виктор Федорович.
Именно работу на Симском агрегатном заводе он считает самым ярким периодом своей жизни:
— Когда ездишь по самолетным заводам и смотришь, где твои агрегаты стоят, то гордость так и распирает! Думаешь, вот ведь, такая махина, и наши детали в ней есть, и он поднимается, летит…
— Не возникает ли желания вернуться на производство?
— Не готов сейчас ответить на этот вопрос, хотя всегда считал и считаю, что интереснее всего работать на производстве, с конкретными целями, конкретными задачами и конкретным результатом.
Для души
Мало уметь работать, надо уметь отдыхать. Хотя у людей, занимающих руководящие должности, понятие отдыха переходит в разряд метафизических. Но свои пристрастия все же имеются у каждого.
— Моя страсть — это баня. Выработалась своя церемония и своеобразная процедура прохождения банного мероприятия, — увлекается рассказом мой собеседник. — И что бы люди ни говорили, я стабильно ее придерживаюсь. Главное в этом деле — не спешить… Я всегда завариваю дубовый веник и березовый. И отдельно эвкалипт. Для аромата. огда тело уже готово, распарено, начинаешь по нему березовым веничком прохаживаться. Даже жары не ощущаешь. Вот так напаришься, и — в бассейн. Потом небольшой отдых, и процедуру повторяешь по новой, только уже с дубовым веничком. Он такой мягкий, как вата: весь жар в себя впитывает. Затем снова бассейн, отдых… И опять в парную. Но уже поддаешь до такой температуры, что дышать тяжело и пар из ушей. Быстро под прохладный душ… И ты заново родился. аждый раз после бани вспоминаю мультфильм, где Папанов поет: «А мне летать, а мне летать охота…». В точности такое ощущение: летать хочется.
Азартные игры он не любит. Никакие. Хотя не потому, что не везет, как говорит. Просто не захватывает. И даже охота особенно не увлекает.
— Многие говорят: «Один раз выстрелишь, убьешь, и сразу азарт появляется». У меня не появляется никакого азарта. Ты когда-нибудь слышала, как заяц раненный кричит? Это ребенок. Самый натуральный ребенок. Плачет. Это кошмар… Нет. Не могу.
Для Виктора Федоровича вообще свойственно очень внимательное и бережное отношение к окружающему, будь то человек, животное или растение. Улицу до своего дома он засадил яблонями. Перевязывал, когда поначалу ломали ветки. Теперь они уже большие. И это навсегда.
Недавно в его доме появился щенок. личка — Бакс. Породы он никакой, что из него получится, пока не ясно. Но рассказывает о нем Виктор Федорович с явным удовольствием, хотя и несколько осторожно. Два года назад умер Чингиз, немецкая овчарка, которая жила у него четырнадцать лет. За это время Чингиз стал настоящим другом, и его потеря переживалась тяжело. Поэтому, должно быть, обзаводиться новой привязанностью не спешит.
— Посмотрим, какие у него способности. Нельзя собаку ломать. Она самый надежный друг. Во всех отношениях.
— А люди?
— Я бы так не сказал.
— Почему?
— Собаки всегда искренни в своих чувствах.
Он умеет бороться, умеет побеждать, умеет видеть ситуацию и ловить момент. Но, самое главное: при всем, при этом Виктор Давыдов умеет оставаться человеком.
— Здравомыслие, — говорит он. — Мудрость и сила, — добавляю я. Он смеется.
