48 челябинцев во время Великой Отечественной войны были представлены к высокому званию Героя Советского Союза. Многие из них пали в годы войны, многие ушли из жизни уже после победы. Сегодня в Челябинске проживает менее семи тысяч фронтовиков, а единственный Герой Советского Союза — Михаил Денисович Медяков, которому в конце позапрошлого года исполнилось восемьдесят. Но назвать его последним Героем — не знаю, придёт ли кому такое в голову… Потому что с ним, в его памяти — все боевые друзья. И потому, что миллионы солдат, отстоявших страну, отмечены они высокими наградами или нет, остаются с нами. И будут с нами всегда.
…Как для меня началась война? — переспрашивает Михаил Денисович. — Проводили на фронт отца. Он у меня кузнец был первостатейный. И получил я от него одно только письмо. Под Великими Луками, по словам сослуживца, попал отец под сильную бомбёжку.
Вслед за отцом призвали на службу и самого Михаила. Разместили в чебаркульских лагерях, стали готовить радистом на боевой корабль. После окончания учёбы — по эшелонам и вперёд, на Дальний Восток. Но где-то уже под Омском эшелоны встали. Всех построили вдоль насыпи. Вперёд вышел офицер в морской форме: «Товарищи, немцы прорвались к Москве. Краснофлотцы, поможем столице!» Эшелоны развернули на запад.
Переучился Медяков на наводчика «сорокапятки». И — в бой! Удивительное дело, но сержанта Медякова к высокому званию Героя представляли трижды. И не то чтобы отклоняли представления, но в стремительном продвижении вперёд, в жестоких боях не доходили бумаги до высоких штабов.
В первый раз это случилось в Польше. Немцы, отступая, бросили свою тяжёлую пушку. А рядом — полный боекомплект снарядов, около сотни. Чего добру пропадать? Правда, первый выстрел делали с опаской, используя длинный шнур и укрывшись в ровике: вдруг заминировано? Ничего, всё нормально. Тут и открыли беглый огонь вслед отступающему противнику.
Вечером Медякова вызвали на КП. Командир дивизиона спросил: «Разведка доложила, что кто-то стрелял по фашистам из немецкой пушки. Твоя работа?» Ну вот, пронеслось в голове сержанта, наверное, своих накрыли. Теперь штрафбат или ещё похуже… Додумать командир не дал:
— Молодец, сержант, по самому скоплению немцев ударил бризантными, там сейчас каша. Решил представить тебя к званию Героя…
Ещё раз отличился теперь уже командир орудия Медяков в бою за взятие польского города Филиппува. Стрелковому полку была поставлена задача занять его южную окраину, но благодаря точному огню и манёвру артиллеристов Медякова, мотострелки полностью заняли город. Тут уже сам командир полка, наблюдавший за ходом боя, благодарил Медякова и тоже обещал представить к Герою.
Бой у местечка Грюнвальд вошёл в историю второй мировой войны. Наши войска подошли уже к границам Германии, и фашисты оборонялись жестоко, не щадя даже раненых. В Грюнвальде располагался наш медсанбат, где, кстати, оказывали помощь и раненым немецким солдатам. 5 февраля сюда прорвался пехотный батальон немцев с тридцатью семью танками и штурмовыми орудиями. И фашисты смели городок с лица земли. Подвалы, где укрывались раненые и медперсонал, они забрасывали гранатами. А к одному подвалу подвели выхлопную трубу тяжёлого танка. Люди погибли в страшных мучениях.
Седьмого вечером орудийный расчёт Медякова скрытно окопался в трёхстах метрах от немецких позиций. На рассвете кумулятивным снарядом пушки ИС-3 76 мм с дистанции 80 метров им удалось поджечь «тигр». Бой длился целый день. Пехотного прикрытия не было, но были трофейные пулемёты, гранаты. Шесть атак противника отбил в тот день расчёт сержанта Медякова. Шесть яростных атак, доходивших до рукопашной. К концу боя на счету Медякова и его людей (он сам стал к орудийной панораме) были «тигр», самоходка, противотанковое орудие и до девяноста уничтоженных гитлеровцев. Многие из его товарищей в тот день погибли. В живых остались только санинструктор Аня Силухина да водитель «студебеккера»-тягача Евдокимов. А сам Медяков был несколько раз ранен, причём тяжело…
Последний раз — в голову, так, что на какое-то время даже потерял сознание. Пока медфельдшер перевязывала командира, фашисты подобрались совсем близко. Ну, подпустили поближе и закидали их гранатами, атака была отбита.
Казалось, всё! Уже справа слышна была канонада с нашего соседнего фланга, а те полезли снова. Фашисты ворвались на огневую, где оставалось разбитое орудие без одного снаряда. Дрались прикладами, штыками, ножами. Били в упор из автоматов. Кто-то навалился сзади, всё, конец, но фашиста отбросило взрывом, а Михаила контузило. Пришёл в себя, нащупал автомат, в диске ещё оставались патроны. Подоспел разведчик Беляков, вдвоём уложили метким огнём пару десятков гитлеровцев.
Так и отстояли позицию. Ценой жизни многих товарищей, ценой своей крови и ранений.
…А спасительницу свою, Аню Силухину, Медяков случайно встретил после войны. Она была уже не младший лейтенант-военфельдшер, а полковник, почётный работник прокуратуры СССР, заслуженный юрист России, старший советник юстиции Анна Петровна Нежинцева. С ней и другими однополчанами встречались почти каждый год в Москве в день Победы — 9 мая. И со старшим корреспондентом фронтовой газеты «За разгром врага» Царёвым Павлом Алексеевичем. Во время войны он выпустил листовку, где описал подвиг артиллериста Михаила Медякова. Листовки эти передавались из рук в руки — от бойца к бойцу, поднимали их боевой дух.
…Чем старше становлюсь, чем больше узнаю людей, прошедших кровавую дорогу войны, чем внимательнее вслушиваюсь в их рассказы, тем с большей благодарностью отношусь к создателям хороших (хороших, подчеркну) фильмов о войне. «Летят журавли», «Они сражались за Родину», «Звезда» (Та, первая «Звезда») и многих-многих других. Сюжеты их не придуманы, они — оттуда, из пекла, из боя. «Горячий снег» по роману Юрия Бондарева — это горячий снег старшего сержанта Медякова. А та сестричка, погибшая по глупости командира батареи — кем бы она могла стать после войны? Профессором медицины? Или учительницей? Или растить кучу ребятишек… А скольких боевых товарищей потерял
в боях командир Михаил Медяков, сам раненый-израненный, так, что живого места не оставалось. Кем могли стать они, доведись им вернуться? Это ещё одна страшная сторона войны: большинство уходят на неё, чтобы не вернуться никогда. И появляются просеки в поколениях, которые уже не зарастут никогда. Страшные это слова: не зарастут никогда…
А смерть на войне не бывает случайной, даже если это видится так на первый взгляд.
— Мы с комбатом возвращались с наблюдательного пункта, просто на обед. Прошли опасное место, потом ложок, который с той стороны не просматривается. Кони наши пасутся, ребята с батареи, семь человек, обед себе готовят нехитрый, картошку чистят. Поговорили — и дальше. А дошли до командного пункта, нам прямо в лоб: ребят наших побило, вы там проходили, успели увидеть? — Михаил Денисович замолчал, вроде как снова переживает тот случайный — неслучайный ли артналёт. И продолжает, — Пятерых опознали по «фрагментам»: каша там форменная была. А двоих — только по обрывкам чёрных полушубков…
— Я ведь поначалу в артиллерийской разведке был, вспомнили, что радист, видимо,— помолчав ещё с минуту, продолжает Михаил Денисович. — Важная работа — огневые засечь, технику, живую силу. Особенно батареи противника — для упредительного удара. Ведь тех наших ребят, я думаю, не случайно накрыло: был где-то наблюдатель!
Но если только одно страшное вспоминать — это с ума сойти. Вот тебе случай напоследок. Как будущий герой с командиром дивизиона на пару от фрицев драпали. Да как! Вышли мы на разведку. Зима, позёмка. Ушли далеко за наше сторожевое охранение, мол, обойдётся. И нарвались на взвод егерей: они, видно, на охоту за «языком» вышли. Boт тут мы и дали с капитаном жару: километров семь до наших позиций как на лыжных гонках. Куда там — из последних сил до своих добежали. А кому захочется добычей чужой разведки стать? Ну, что, каюсь: драпали…
…Да, все бы так драпали, как Медяков…
…И начались для Михаила бесконечные переезды из госпиталя в госпиталь. Так что весть о победе он услышал в Бузулуке. И по этому поводу срезал с ноги гипс: ну как за импровизированный праздничный стол сядешь в гипсе? Кстати, ни он сам, ни его товарищи по госпитальной палате не знали тогда, что Медякову за тот бой у Грюнвальда присвоено высокое звание Героя Советского Союза. Сам он узнал об этом, уже приехав на побывку по выздоровлению в родную деревню, точнее, в село Мыркайское Мишкинского района Челябинской (теперь Курганской) области, из запоздавшего письма замполита. Да ещё один дедок подтвердил, что видел Указ в газете. Ещё подумал: ну всё с нашим Мишкой сходится.
— Да где газета-то? — Обступили его люди.
— Так это, скурил я её… Газету отыскали, а потом вызвали Медякова в Москву, где в Кремле среди прочих Героев, генералов, прославленных полководцев вручил ему Михаил Иванович Калинин Золотую Звезду и орден Ленина. А потом была учёба в Челябинском автотракторном артиллерийско-техническом училище. Затем служба в войсках и снова — родное училище, где ветеран и заканчивал службу старшим преподавателем. …Вот такая военная биография. Не каждому она по плечу. Только настоящим Героям. Так всегда было. И будет. Если понадобится.
После войны, на учёбе в Челябинском автотракторном артиллерийско-техническом училище, встретил Михаил Медяков свою судьбу.
— Маргарита красавицей была, — улыбается жене Михаил Денисович.
— А он — герой! За отдельным столом в столовой сидел.
Но в остальном всё было как у прочих курсантов.
После училища направили лейтенанта Медякова в Ригу. Отправились уже втроём — с женой и сынишкой Юрой. Только два года выдержал Михаил вдали от родного города. Написал письмо самому тогдашнему министру обороны — маршалу Воронову: мол, хочу вернуться в своё училище. И — вернули! 27 лет отдал Медяков училищу. Сына своего сюда же привёл на обучение…
— А забытым вы себя не чувствовали, Михаил Денисович?
— Что вы! Никогда! И в Москве, когда приезжал на встречи ветеранов войны, на самом высоком уровне принимали. И дома, в Челябинске, никогда вниманием не обходили —
ни простые люди, ни начальство. Вот в прошлом году присвоили звание Почётного гражданина Челябинска. А в феврале уже этого Лукашенко прислал с послом медаль за освобождение городов Белоруссии. В 2000 году президент Путин в честь 55-летия со дня Победы торжественный приём устроил, тогда дали «полковника». А подполковника я ещё при Ельцине получил. Жириновский подошёл руку пожать, сказал: «Я обещал тебе подполковника? И сделал». Видите, они все на представлении расписались: и Ельцин, и Жириновский, и даже Элина Быстрицкая. Скольким детям я про войну рассказывал! Я ведь после училища в 41 школе работал военруком, потом в ДОСААФе. Нет, я забытым себя не чувствую. Меня очень часто приглашают на праздники, встречи. Мои дети, внуки вокруг меня. Сын 20 лет в армии отслужил — в Самарканде, на Кушке, теперь уволился, в Челябинск вернулся. Правнуку на днях уже пять лет исполнилось. Все здесь, все рядом. Вот только фотографий военных не осталось, всё раздал за столько-то лет…
А в 2002 году Михаил Денисович и Маргарита Николаевна Meдяковы отметили 55-летие супружеской жизни. И за большим столом все собрались — сын Юрий и дочь Ольга, трое внуков — Антон, Лариса и Женя, и правнук Шурка (сын Евгения). Так что в тылу у полковника Медякова — полный порядок.
Андрей Неволин
