+7(351) 247-5074, 247-5077 info@missiya.info

Леонид Полляк, кандидат медицинских наук, заведующий ортопедо-травматологическим отделением Челябинской областной клинической больницы, главный нештатный травматолог области, очень не любит громких слов, общих фраз, излишнего пафоса. Он категоричен и прагматичен, предпочитает чёткость, ясность формулировок. Хотелось бы написать: «Сильная личность, настоящий врач, хирург от бога». Но предвижу, как возмутится он, прочитав эти строки: «Ну, зачем так?!». Могла бы добавить ещё о многих сотнях пациентов, которым доктор Полляк вернул здоровье, радость жизни, а порой и саму жизнь. Но об этом он тоже не любит говорить, по крайней мере, в таком вот патетическом ракурсе. Есть больной, есть травма, и надо искать пути её лечения.

Он родился в семье медиков, причём — не совсем обычной. Отец, Наум Авраамович Полляк, — это целая эпоха в Челябинской травматологии. Ещё полвека назад он создал у нас в городе первые специализированные отделения травматологии и ортопедии, 35 лет был главным травматологом Челябинска. Он и по сей день трудится в городской больнице № 9. И жена Наума Авраамовича, Марианна Яковлевна, до сих пор работает врачом-рентгенологом.

Никому, наверное, не покажется странным, что два их сына Леонид и Михаил пошли по стопам отца и стали травматологами. Михаил руководит клиникой взрослой ортопедии Уральского НИИ травматологии в Екатеринбурге. Словом, Полляк — фамилия медицинская.

…Выпускной вечер. Десятиклассники очень серьёзны и торжественны. Кажется, ничего не может нарушить их взрослое настроение. И никто не ожидал, что появление Веры Александровны Чистяковой, учительницы начальных классов, вызовёт у выпускников целую бурю эмоций. Она принесла стопку тоненьких тетрадей — первые их сочинения на тему «Кем я хочу стать?», начала читать. Все слушали, пытались угадать, что они могли такое придумать много лет назад. Леонид Полляк забыл к тому времени, что было такое сочинение, но нисколько не сомневался в том, что услышит. За прошедшие годы его пристрастия не изменились: «Хочу быть врачом».

Прошло много лет, но до сих пор он помнит своих учителей. Может, это кому-то покажется странным, но только не выпускникам школы №1. Как можно забыть имя Владимира Абрамовича Караковского, который в старших классах вёл у них литературу?! Ирину Ивановну Голованову, учительницу биологии!? Такие учителя не забываются, они на всю жизнь. Причём, в самом буквальном смысле этого слова. В этой школе Полляку дали такой английский, что его «хватает» до сих пор. Когда бывает на международных симпозиумах, никогда не пользуется услугами синхронного перевода. Своей школьной учительнице Стелле Давыдовне Персон звонит после очередного испытания английским языком и сообщает с гордостью, что выдержал его достойно. Вот такая школа. Там учился и его младший брат Михаил. Несколько лет назад её окончил сын Илья. Сейчас готовится к выпуску дочь Елена.

Лёня Полляк, конец 50-х.

— Сразу напрашивается вопрос, наверное, Илья Полляк…
— Нет, он учится в педагогическом университете на психолога. Он часто бывал у меня на работе, всё слышал, видел, рос в нашей среде. Но что сделаешь, если ЭТО — не его. Мы, родители, совершили большую глупость, когда всё-таки настояли на том, чтобы он поступил в медицинский. Полтора года учёбы в мединституте были для нас и для него непрекращающимся кошмаром. Есть такое выражение: «Приятно вспомнить», а здесь — неприятно вспомнить.

Но в один прекрасный момент у него хватило сил сказать нам: «Всё! Хватит — приехали!!!». А нам хватило ума не давить на него опять. И всё изменилось. Исчез хронический стресс в семье, ни от кого больше не летят искры. Он учится с удовольствием. Нет речи о тройках. Кроме всего прочего, успевает работать на ЧГТРК.

С дочерью мы уже не будем повторять таких «экспериментов». Тоже пока находимся в состоянии поиска, но в первом чтении вырисовывается факультет сервиса и туризма ЮУрГУ. Что это такое, пока толком не знаю, но звучит красиво. Шучу, конечно.

— У вас нет чувства обиды, жалости, что «прервалась связь времён»?
— Есть что-то такое. Но прагматичность всё же берет верх. Династия — дело хорошее, но только тогда, когда она не «из пальца высосана». Допустим, сын станет хирургом, как отец и дед, пусть плохим хирургом, но зато воплотит идею преемственности. Кому это надо?! В конце-то концов, речь идёт не о наследном принце.

Хирургия привлекла Леонида по нескольким причинам. Во-первых, его личностные качества как нельзя лучше соответствуют работе хирурга. Во-вторых, в институте были очень яркие преподаватели этой дисциплины. И ещё. Ему всегда важно знать и чувствовать, что люди и коллеги воспринимают его не как сына Наума Полляка, а как Леонида Полляка, врача со своим именем. Отец поступил очень мудро: после окончания института «выслал» обоих сыновей из города, отправил в самостоятельное плавание.

— У вас не возникало чувства досады? Ведь наверняка здесь, в Челябинске, вам было бы проще?
— Проще и правильнее — это разные понятия, часто не совпадающие. Проще сидеть на стуле, не вставая с него. Не так ли? В общем, в 1978 году в моей жизни произошла полная смена декораций. Десять лет я работал в Новосибирском НИИ травматологии и ортопедии. Это была очень хорошая школа с очень жёсткими условиями работы.

За первый год поствузовской жизни он прочитал только одну художественную книгу. Всё время штудировал специальную литературу. Ему хотелось доказать всем, что он не с неба свалился и что-то значит в медицине. Не «вылезал» из бесконечных дежурств. По сути дела, просто дневал и ночевал на работе, изредка забегая в общежитие.

В условиях медицинского НИИ специалист подходит к самостоятельным операциям очень не скоро. А до этого — ассистирование и ещё раз ассистирование. Первый раз он «помылся на операцию» в качестве ассистента уже на следующий день после выхода на работу. И был страшно горд, что его назначили не третьим ассистентом, а вторым. Всё-таки ближе к трону. Он ещё не знал, что придётся держать руками печень пациента в течение всей операции, чтобы она не мешала хирургу. А это очень, надо сказать, нелегко. Когда вышел из операционной, от усталости дрожали колени.

— Интересно, а сами вы оказывались под ножом хирурга?
— Доводилось.

— И какие у вас были ощущения?
— Какие?! Нехорошие, мягко говоря. Всему виной — остеохондроз. Больше всего меня удручало в болезни то, что я полностью был выбит из стандарта своей жизни. Пусть меня не слушают сейчас пациенты, которым я постоянно твержу, что надо вовремя обращаться к врачу. Сам я тянул, сколько мог. Бывало, по два дня подряд сползал с постели только часам к десяти утра — для меня такой ритм совершенно не свойственен. А потом — как работать? Стоять у операционного стола на костылях?

Пришлось серьёзно заняться собой. Как врач я ведь прекрасно понимал, что со мной происходит. Консервативное лечение растянулось бы на долгие месяцы, и эффект его весьма сомнителен. А мне вся эта ситуация уже просто осточертела. Надо было оперироваться.

В Магнитогорске есть замечательный хирург — Леонид Давыдович Сак. Он — один из немногих в России, кто владеет методом малоинвазивной хирургии при лечении такого рода поражений. Чтобы обойтись малой кровью, к нему и решил поехать Леонид Полляк. Малоинвазивная операция — это малый доступ, или, проще говоря, минимальный разрез. Но этот номер у него не прошел. Последовала операция по полной программе. А потом ещё и повторная, но он уже без сопротивления — как говорится, клиент созрел.

И всё-таки Леонид Полляк оказался не очень послушным пациентом. «Торговался» из-за каждого укола. Признался откровенно: «Не люблю, когда меня лечат».

— А отец? Почему не он делал вам операцию?
— Во-первых, речь идёт не об опыте, знаниях, умениях, а о специфических технологиях, методиках, отработанных в той или иной клинике тем или иным доктором. Во-вторых, отец в то время уже не оперировал. И — слава богу.

— Не поняла, почему — слава богу?
— Любая операция в любом возрасте не удлиняет жизнь хирургу. К тому времени отец находился в таком возрасте, когда оперировать уже очень трудно. Ему было нелегко отказаться от хирургии, но ничего не поделаешь… Операции, и в травматологии особенно, связаны с большими физическими нагрузками: надо поднимать, давить, растягивать.

Ассистент кафедры травматологии ЧГМА. 1996 год.

— Наверное, поэтому среди травматологов так мало женщин?
— Добавлю ещё один момент: многие из наших клиентов попадают к нам в нетрезвом состоянии. Отсюда и ненормативная лексика и даже решительные действия. Каждый травматолог может рассказать вам массу подобных случаев.

Женские руки в травматологии нужны там, где речь идёт об усидчивости, скрупулёзности. Это, например, в микрохирургии. А у нас — другой инструментарий: пила, долото, молотки, пластины, гвозди, винты.

— Неприятно звучат эти слова в отношении хрупкого человеческого организма. Ваш остеохондроз, наверное, от тяжёлой мужской работы?
— Не факт. А сколько людей, страдающих таким же недугом, тяжелее стакана ничего в жизни не поднимали?! Вопрос о рациональном образе жизни — чисто теоретический. И, чтобы перевести его в практическую область, надо быть человеком «заклиненным» на этом. Надо поставить перед собой конкретную цель и идти к ней, не оступаясь и не сворачивая. И, наконец, — надо себя очень любить.

Я знаю много людей, которые всё делают строго по рекомендациям врачей. Скажи им — дышите через восемь раз на девятый, будут считать и дышать, как рекомендовано. Скажи: сравнивай количество воды выпитой и вышедшей, будут сравнивать.

— Судя по всему, вы к таким не относитесь. Вот и курите вдобавок. Как это согласуется с образом врача?
— Да, курю. И очень давно, уже тридцать лет. Думаете, я не знаю, что это вредно? Я пытался бросить. Не получается. Без сигарет я чувствую физический дискомфорт. И пока у меня нет оснований заставлять себя жить в этом дискомфорте. У человека есть достаточно большие запасы прочности, которые позволяют ему выдерживать всяческие издевательства над собой. Хорошо, когда эти запасы большие и их хватает надолго. Это уже должен почувствовать и понять сам человек.

Совсем не понимаю пьющих людей… Сам не пью. Если только — изредка за столом в компании…

Леонид Полляк с женой Евгенией и сыном Ильёй. 1985 год.

— И что вы предпочитаете в таких случаях?
— Ничего не предпочитаю. Я абсолютно к этому делу равнодушен. Впервые за всю жизнь мне понравился спиртной напиток, когда я попробовал текилу — выпил одну рюмку. Не могу понять, как можно испытывать такое, например, ощущение: «Хочу сегодня выпить!»

— А как вы отдыхаете?
— Ничего особенного. Отвлекаюсь детективами, в частности, Донцовой. В чём их преимущество? Прочитал, закрыл — убей, не помню, о чём шла речь. Но было интересно. Когда «приходит стих», начинаю заниматься ремонтом. Конечно, не профессионально: обои, потолок, плитку один раз попробовал приклеить, больше не буду. А вот сантехника — вся «моя».

Готовить не умею и не люблю. Вкусно поесть — это, пожалуйста, но сам мучиться у плиты не буду никогда. Воспользуюсь лучше пачкой готовых пельменей и куском хлеба. Было время, очень любил копаться в машинах. Первая машина — «Запорожец» — появилась у меня ещё в студенчестве. Купили её с братом на самостоятельно заработанные деньги. Я проводил в гараже всё свободное время. Родители уже часов в 12 ночи приходили за мной, иначе я, наверное, и ночевал бы там. Потом менял много машин, но до сих пор с нежностью вспоминаю этот «лимузин» с подбитым крылом. Вообще, машина для меня — нечто одушевлённое. Терпеть не мог свой «ИЖ-комби», с облегчением с ним расстался, был равнодушен к «пятёрке» и «шестёрке», очень любил старенький «Опель». Сейчас вот с уважением отношусь к нынешней своей машине «Хендей-Мэтрикс». Машина, её уровень диктует стиль поведения на дороге.

— А отпуск вы где проводите?
— Не надо о грустном. У меня скопилось уже несколько нереализованных отпусков. В этом году отгулял всего три дня. Слишком много упущенных возможностей тянется за отпусками: какие-то проблемы надо отслеживать, «подруливать», ничего само ведь не делается, порой приходится клянчить новое оборудование. Думаю к концу года всё-таки выкроить пару недель на отдых. Чем займусь, пока не знаю. Но единственное, что могу сказать точно, не приемлю вегетативный отдых. От бесцельного лежания на пляже, например, просто стервенею. Мне нужна смена впечатлений, эмоций.

— Леонид Наумович, а какой у вас стиль общения с больными? Жёсткий? Мягкий?
— Мой учитель — руководитель ортопедо-травматологической клиники Новосибирского НИИ травматологии, профессор Яков Леонтьевич Цивьян всегда избегал безальтернативности. Я пытаюсь делать то же самое. Сегодня больной сам решает, как ему лечиться.

На отдыхе с сыном Ильёй и дочерью Еленой. 1998 год.

— Не понимаю, как это возможно? Разве я могу вам советовать, как лечить, например, перелом, случись он у меня?
— Запросто. Моя задача — дать вам аргументированный выбор между разными вариантами лечения. Надо объяснить пациенту, что несёт в себе каждый вариант и к какому итогу подводит. Вместе мы останавливаемся на оптимальном для этого человека варианте. Конечно, бывают ситуации, когда я предупреждаю, что альтернативы нет и действовать надо только так. В этом случае я выступаю даже не в положении доктора, а — некоего судьбоносца.

Сейчас у людей изменилось отношение к результатам своего лечения. Они не хотят, чтобы кости у них срослись абы как. Если врачи-травматологи ставят человека на ноги, то он должен ходить, танцевать, прыгать не хуже, чем до травмы.

Многие больные намерены лечиться не из-за боли, а потому, что им хочется улучшить качество своей жизни. На Западе обычное дело, когда человек в очень преклонном возрасте решается на замену родного сустава искусственным не потому, что не может ходить, а для того, чтобы, например, играть в гольф.

Теперь и у наших пациентов появляются похожие потребности. В отделении у Полляка не так давно прооперирована женщина, которой за 80. Ей имплантирован искусственный тазобедренный сустав. Она хотела жить не нуждающимся в постоянной помощи инвалидом, а самостоятельным независимым человеком. Несколько лет назад таких пациентов не было. Хорошо ещё и то, что желания больных совпадают с возможностями врачей. Уровень технологической оснащённости отделения травматологии областной больницы в последнее время значительно повысился. Здесь есть уникальное оборудование, которому могут позавидовать многие ведущие российские клиники.

— Леонид Наумович, значит, мы можем быть уверены: если что случится, наши травматологи готовы к борьбе за нашу жизнь и здоровье?
— Безусловно. И всё-таки постарайтесь обходиться без травм.

Будьте здоровы!

Pin It on Pinterest

Share This