Живая победа
История в лицах
СЕМЬЯ: стоп-кадр
Молодая девушка из Екатеринбурга Дарья Миролеева рассказывает, как несколько лет назад она сама села перед фотоаппаратом в образе своей бабушки: «Я почувствовала, что она просто рядом. Вот она взяла меня за руку, вот она здесь».
Вот так год назад ребята из Екатеринбурга придумали этот проект: реконструировать снимки военных лет. Воссоздать полностью образ, одежду, быт, атмосферу 1940‑х годов, причём в роли моделей должны быть потомки тех, кто снят на фото. Ребята получили президентский грант, в этом году уже сотни людей из Уфы, Перми, Магнитогорска, Челябинска, Тюмени нашли в семейных альбомах старые фотографии и стали героями проекта. Они описывают свои ощущения примерно теми же словами, что и Даша: родные люди из прошлого — как будто здесь, рядом.
Съёмочная бригада подбирает гардероб, декорации, грим, причёску. Снимают на настоящую форматную дорожную камеру-гармошку, на плёнку, заряженную в кассету, выстраивая кадр по старинке — на глазок. Эти фотографии были сделаны в апреле 2018 года в Челябинске.
Одни лапти на всех
«Когда фашисты напали на Советский Союз, моей прабабушке было десять лет. В июле 1941‑го отца забрали в учебку, на фронт он ушёл танкистом, а уже в октябре пришла похоронка. Мать осталась одна с четырьмя дочерями. Маша была старшей, а потому воспитывать и нянчить младших сестёр пришлось ей самой. Овдовевшая мать трудилась в колхозе от зари до зари. А дома нужно было ухаживать за скотиной, заготавливать сено, работать в огороде. И всё это легло на хрупкие плечи маленькой девочки. Ходили в лес за лебедой, собирали колоски, чтобы хоть что-то наскрести на лепёшки. Школу сёстры забросили не потому, что было некогда, ходить было не в чем. Одни лапти на всех. На этой фотографии прабабушке девятнадцать лет. Мне сейчас восемнадцать, но все родственники в голос твердят о том, что настойчивым характером я пошла в Марию Ивановну».
Лётчицы-истребители
«Однажды мы перемещались с одной авиабазы на другую. У ПО-2 не было защитного стекла, и у одного из бойцов ветром сдуло вещмешок. Он попытался уцепиться, но потоком ветра в одно мгновение унесло и его… Всю неделю мы оплакивали разбившегося товарища, как вдруг на базу привозят нашего погибшего бойца — живого, счастливого и улыбающегося! Оказалось, на солдате был парашют. Не растерявшись, он попытался его раскрыть. Но не тут-то было. Парашют заело, он частично раскрылся перед самым приземлением. Боец отшиб ноги, но местные жители его отходили и привезли на авиабазу», — эту байку моя бабушка рассказывала с удовольствием, но вот за каждый самолёт, не вернувшийся с задания, корила себя до конца жизни. На фронт она пошла добровольцем в 1942 году. После учебной части гвардии ефрейтор Соколова Мария Ивановна была распределена в 3‑ю Гвардейскую истребительную эскадрилью авиационного Сталинградского полка. Когда дошли до Берлина, командир собрал всех выживших девчонок и показал им разрушенный Берлин с воздуха. Но он не произвёл впечатления на боевых подруг».
Беззаботный 1939‑й
«На фотографии моя бабушка Нина Баикина — студентка Челябинского педагогического, её друг и кавалер — курсант первого набора Челябинского высшего военного Краснознамённого училища штурманов. Беззаботный 1939‑й год — на водной станции молодёжь гуляет, веселится и фотографируется на память. В тот день фотоаппарат в руках держал будущий муж Нины и мой дед, Николай. В марте 1941 года на свет появилась моя мама, а ещё через несколько месяцев началась война. Деда и направили для прохождения службы в Бобруйск. Дальше — война, бомбёжки Бобруйска, эвакуация из Белоруссии на Урал и работа в школе. Химии и биологии Нина Николаевна учеников обучала прямо на полях, где вместе со всеми собирала замёрзшую картошку под первым октябрьским снегопадом. Муж Николай пропал без вести на Белорусском фронте в апреле 1942 года. Уже после войны мы узнали, что он погиб. А Миша Сорокин вернулся и после войны продолжил карьеру профессионального военного».
Полтавская битва
«В воскресенье 22 июня 1941 года в Париже был праздник — сабантуй. Народ веселился и гулял. Посреди веселья приехал военком и прямо с машины объявил, что началась война. Через три недели Владимиру пришла повестка», — таким запомнил начало войны мой прадед Владимир Васильевич. Помнил он в деталях и свой первый бой под Полтавой: «Оказались мы в самой середине боя. Стрельба идёт ужасная, перекрёстный огонь. А у меня винтовка — ровесница мне, с 1914 года: ствол нагревается и патрон застревает. В итоге я её бросил и взял другую винтовку у убитого. Вокруг ужас что творится. Тут нашего старшего лейтенанта ранило. Он меня увидел, попросил: «Васильев, не бросай». Огонь такой, что встать невозможно. Я на четвереньках к нему подобрался, уложил на плащу-палатку и потащил из огня. Когда увидел санитарную машину, перевёл дух и передал лейтенанта санитарам. Он снял свой командирский ремень, вместе с ним протянул алюминиевую ложку с надписью и сказал: «Вот тебе от меня. Спасибо!» Тогда из окружения вместе с дедом вырвалось всего 36 человек. Когда ему уже было за 80, он сам попросил тетрадь, где с ясным умом и удивительной памятью изложил всю свою биографию. Сегодня мы готовим к изданию книгу о нём».
