+7(351) 247-5074, 247-5077 info@missiya.info

В гостиной Натальи Евгеньевны Юревич повсюду стоят фотографии ее сына, главы города Челябинска Михаила Валерьевича Юревича. «Это он с сыном Сашенькой, это мы на отдыхе, это он с папой, это мы в Пятигорске, а это в прошлом году, после футбольного матча, посмотрите, он радуется как ребенок, – улыбаясь, комментирует снимки Наталья Евгеньевна. – В последнее время я часто бываю дома одна – читаю, смотрю интересные передачи и иногда разговариваю с этими фотографиями».

Михаил Юревич

– Вы почему такая загорелая? – Спросила я, впервые увидев Наталью Евгеньевну. – Ведь на дворе ноябрь.
– Похоже, даже слишком загорелая (смеется). Мы только вчера вернулись с моря, сын подарил мне поездку на день рождения. Ну а поскольку у меня там было четверо детей – муж, сын, внук и внучка, то следить за собой не успевала.

– Михаил Валерьевич часто дарит вам подарки?
– Да он сам для меня подарок (улыбается).

– Чего сейчас больше в вашем сердце – гордости или волнения за сына?
– Волнения. А что гордиться-то? Он молодец, честно выполняет свою работу, так и должно быть. У него хорошая команда, много полезного делает для города. А вот переживаю я за него очень – все-таки публичный человек, слова и поступки всегда на виду. Если что-то не так сделает или вдруг допустит ошибку, это будет видно всем сразу. Иногда слышу, как сын разговаривает со своими работниками – жестко, требовательно: почему не сделано, почему не в срок, и понимаю, какая огромная ответственность лежит на его плечах. Михаил – лидер, личность, ему постоянно нужна цель.

– Он такой в кого?
– В меня, наверно. Папа у нас более мягкий, дипломатичный, спокойный, а у меня всегда было энергии через край. Когда вышла на пенсию и перестала преподавать, директор техникума заметила, что стало тихо (смеется).

Михаил Юревич

– Мне рассказывали, что в 1999 году, во время первой предвыборной кампании Михаила Юревича, когда по городу распространялось неимоверное количество черного пиара с придуманными историями из его жизни, вы встали у проходной ЧТЗ и лично раздавали рабочим листовки в поддержку сына. Этот случай меня поразил.
– Да. Так и было. Я говорила: это мой сын. И все, что здесь написано, – правда.

– Почему вы не пытались остановить его, а наоборот, помогали и поддерживали?
– А его невозможно остановить. Он же взрослый мужчина. Если что-то придумал, то идет вперед, к победе, и никогда не дает задний ход. Может, я и могу еще что-то сказать на этапе принятия решения, когда он со мной советуется, а когда решение им принято, то я должна только поддерживать. Или уж вносить какие-то незначительные корректировки (улыбается). Например: не морщи лоб, когда тебя показывают по телевизору, ты сразу становишься похожим на старикашку из сериалов.

– Как давно вы поняли, что ваш сын – одаренный человек?
– Давно. Помню, когда он в десятом классе прочитал «Тихий Дон» Шолохова и разложил его мне по полочкам так, как я даже в сорок лет не умела, я поняла, что Миша очень неординарный человек. Ты посмотри, мама, это же ужасно, говорил он мне, когда русские воюют против русских и убивают друг друга, это ужасно, что они друг друга не понимают – ведь и белые, и красные говорят верные слова, одни за царя и за Россию, другие за идею и за Россию. Но ведь и те, и другие хотят добра России.

– Вы помните, как вас выписывали из роддома?
– (Улыбается). Я помню абсолютно все с момента Мишиного рождения. Помню момент ошеломительного счастья от того, что у меня родился мальчик. Почему-то я всегда мечтала, чтобы у меня был сын. Он родился в роддоме на Тимирязева, в четыре часа утра, с длинными темными волосиками. Когда приносили кормить, я гладила его по голове и укладывала волосики на прямой пробор. Медсестры спрашивали: а чей этот, с прической? В день выписки шел снег, приехал муж, ему вручили «сверток», мы спускаемся по ступенькам роддома, и Валера меня спрашивает: а в этом одеяльце вообще кто-то есть? Почему он такой легкий? Говорю: так он же маленький (смеется). Кстати, когда Мише было десять месяцев, одиннадцать, годик, муж уже начал говорить, что он тяжелый. А для меня он всегда был легкий, даже в пуховом одеяле. Помню, идем в гости к бабушке, она в двух кварталах от нас жила, а я несу его сама, даже мужу не отдаю. Уже взмокну вся, а все равно несу на руках.

– Скажите честно, Наталья Евгеньевна, сейчас вы гладите сына по голове?
– (Улыбается). Нет, но я могу погладить его по руке, поцеловать в плечико, потому что достаю ему только до плеча.

Михаил Юревич

– Я недавно спросила у Михаила Валерьевича, почему в сорок лет у него нет ни одного седого волоса? Он растерялся и не нашел, что мне ответить…
– Это у него мои гены. Папа у нас северный, а я южная, из Пятигорска. Все южане начинают седеть гораздо позже северных народов. У меня тоже долгое время не было ни одного седого волоса, а потом я как-то вмиг поседела, после страшной ситуации в девяносто шестом году, когда узнала, что на Михаила готовилось покушение. Я плакала и плакала, не могла остановиться, говорила: Миша, отдай, что они хотят, отдай им ради бога, чтобы они тебя не трогали.

– Как вы об этом узнали?
– Муж рассказал, когда уже вся ситуация благополучно разрешилась. Знакомый сына, который с ним работал, решил организовать убийство и забрать его бизнес. Запланировал покушение, нашел исполнителя, заплатил деньги. Но тут, наверно, помогли какие-то высшие силы, и этот исполнитель пришел к моему сыну и все ему рассказал, предложив заплатить большую сумму. На следующий день вмешались правоохранительные органы. Вот так. Мне страшно представить, что в тот миг творилось в Мишиной душе. Но у него все-таки бойцовский характер, он и это испытание выдержал с честью. Муж сказал, что Миша очень не хотел, чтобы я об этом узнала. Но как может сын что-то скрыть от матери?Я же чувствую, что что-то не так, что он тревожится, и, конечно, не успокоюсь, пока не узнаю правду.

– Так было всегда?
– Конечно. Мише было восемь лет, когда он залез с ребятами на чердак пятиэтажного дома – поднялся в первом подъезде, прошел по крыше и спустился в четвертом. Мне позвонила соседка, которая это видела. У меня от ужаса сердце заколотилось так, что чуть не выпрыгнуло. Я побежала во двор, нашла этого обормота, схватила его за плечи, трясу, а он: мама, ну что могло случиться? Там же плоская крыша!

– Как вы называете сына?
– (Удивленно). Миша.

– Мне почему-то кажется, что у него есть домашнее прозвище…
– Так он же уже взрослый, какое может быть прозвище? Когда был маленьким, называла его зайчиком, солнышком, котенком, а теперь его так не назовешь. Теперь он уже волк (смеется). Иногда, правда, слышу, как поздно вечером открывается входная дверь, спрашиваю: котюня, ты пришел? И мне становится спокойно, что он дома.

Михаил Юревич

– Вы помните его первую любовь?
– Тоненькая такая, беленькая девочка по фамилии Беликова. Это было в детском саду. Я называла ее одуванчиком. А постарше, в школе, он даже дрался из-за девочки, причем, достаточно серьезно, до сломанного зуба. Так что я все его влюбленности помню. Он нам с папой многое рассказывал, поэтому мы знали про сына все. Про школу, про друзей, про девочек. Где были, куда ходили. Если мне что-то не нравилось, я сразу: какой ужас, а муж меня успокаивал: Наташа, не драматизируй ситуацию. Мне, кстати, очень жаль, что сейчас достойных и хороших девушек становится все меньше и меньше, но очень много таких, кому важен социальный статус и материальное благополучие.

– Когда Михаил Валерьевич мне сказал, что живет со своими родителями в одном доме, признаюсь честно, я удивилась. У меня второго такого примера нет.
– Это была его идея. Мы с мужем жили на проспекте Ленина, Миша со своей семьей – на Пушкина. Однажды он приехал к нам и сказал: я строю коттедж и хочу, чтобы вы жили со мной. Вы согласны? Я ни на минуту не задумалась, отвечаю: хорошо, сынок. Муж, правда, сопротивлялся, не хотел переезжать за город, да и сейчас иногда ворчит, что уговорила его без его желания. А я отвечаю: все правильно, так и должно быть, у нас с тобой единственный ребенок. Вы знаете, на днях я смотрела интересную передачу о любви, и в ней говорилось, что дети, которые рождены в любви и которые всю жизнь получают любовь, вырастают более успешными.

– Во времена Мишиного детства вы мечтали о том, кем будет ваш сын, когда вырастет?
– Конечно. Как любая мама. Мне хотелось, чтобы он учился в столице, в московском университете или в институте международных отношений. Хотела, чтобы он стал дипломатом. Говорила: ты выучишься здесь, в России, получишь диплом, станешь специалистом, а потом поедешь работать за границу. Но как раз во время окончания школы началась перестройка, он поступил в ЧПИ и потихоньку занялся бизнесом. Папа сначала был против, а я поддерживала, как могла. У него не хватало времени на учебу, и мне приходилось помогать ему с рефератами по английскому языку (смеется). Однажды я сказала: сынок, уходи из торговли, тебе нужно серьезное дело, надо думать о завтрашнем дне.

Михаил Юревич

– Знаете, Наталья Евгеньевна, я всегда считала, что за каждым успешным мужчиной стоит его мама, либо любимая женщина, похожая на маму. И вот сейчас ясно вижу подтверждение своей теории.
– Спасибо. А Наталья Петровна Кончаловская? Разве не она сделала своих сыновей такими, какие они есть? Талантливыми, яркими, выдающимися? Недавно я смотрела телевизионную программу про дольмены. Это такие каменные поселения первобытных людей. Оказывается, они где-то есть у нас на Тургояке, но больше всего их около Черного моря. Так вот, когда я была беременная, мы с мужем отдыхали в Лазоревском, недалеко от Сочи, долго гуляли около одного дольмена, заглядывали внутрь, смотрели, фотографировались. И только сейчас узнала, что эти дольмены дают очень сильную энергетику. Может быть, эта энергетика и перешла в ребенка, который уже был во мне? Миша вечером пришел, я ему рассказала.

– А почему вы не позвонили ему сразу же после программы?
– Так она же днем была, а днем он мне звонить не разрешает (смеется). Только если что-то срочное или про внуков. Он мне строго сказал не звонить и за километр не подходить к зданию городской администрации. Он же знает, что его мама обязательно куда-нибудь влезет (смеется). Я всегда говорю то, что думаю – прямо, в лоб, зато никаких обид в себе не держу. Сын знает это мое качество и иногда сердится: мама, ты можешь высказать свое мнение помягче? А я отвечаю: нет, сынок, не могу. Я всю жизнь ему говорю, что родители – это та стена, на которую он всегда может опереться. Друзья могут предать, женщина – разлюбить, и только мама с папой безоговорочно будут на твоей стороне.

– А если можно было бы вернуть время вспять, и вам снова двадцать лет, и вы встречаете Михаила, но он не ваш сын. Вы бы в него влюбились?
– Безусловно. Это абсолютно мой идеал мужчины (улыбается).

– Мне кажется, что у вас с ним такая сильная связь, что вы можете обмениваться мыслями на расстоянии…
– Мне тоже так кажется. Вы же видите, что у меня кругом стоят его фотографии. Иногда я подхожу к ним и говорю: ты молодец, я так горжусь тобой, город стал красивее, чище – какие газоны, какие дороги, как люди радуются…

– А еще? Что вы говорите еще?
– Я говорю: сынок, ты главный подарок всей моей жизни. Хороший ли, плохой, в горе и радости, все равно ты мой ребенок, мой сын, и до конца моих дней ты будешь для меня единственным… 

Михаил Юревич

Pin It on Pinterest

Share This