Ирина Стрижко, экс-директор журнала «Стиль», вступила в «Миссию», одетая в броню толщиной в полметра. Вошла и… не представилась, уверенная в том, что её узнали. Высокая причёска, высокие каблуки, высоко поднятый подбородок…
Одна из нас предложила гостье раздеться, другая удалилась наливать в чайник воду. Гостья тем временем огляделась, небрежно бросила: «А у вас неплохой офис, просторный». Строго просмотрела наш «иконостас»: «знакомые все лица…», тем же тоном не отказалась от кофе. Взялась разглядывать «чужой» (то есть не наш) журнал. А мы всё ждали. Чего? Толком и сами не знали, например, что будет, когда «презентация королевы» закончится.
И вдруг Ирина Стрижко очень по-женски произнесла:
— А у меня сын заболел, — сказала, и глаза её сразу сделались уязвимыми. Броня растаяла в мгновение ока. — Да взрослый сын, взрослый, — успокоила, увидев нашу реакцию, — и дочка у него имеется — внучка, лапочка моя, Лерочка. Вы не поверите, какой умный не по годам ребёнок! Два годика ей исполнилось, а меня спрашивают, по какой методике я её развиваю. Да ни по какой! Она от природы такая: рассуждает как взрослая…
— А сегодня утром повезла сына в больницу, точнее, он — за рулём, я — рядом. Туда добрались, а назад как? Сын-то в больнице остался. Я за рулём шесть лет не сидела. Сжала зубы и поехала. ак разворачивалась, как на светофорах тормозила — не помню. Но вот добралась…
Она умеет… бояться. У большинства людей — рассуждает Ирина — страх стоит перед глазами, парализует, не даёт двигаться. А её он подгоняет, заставляет учиться, толкает вперёд, в новое. Так она пришла в «Стиль». Тогда выбирать не приходилось: в 2000-м, кроме этого издания, в Челябинске почти ничего и не было. Правда, и «Стиль» был другой: 48 страничек на скрепочке. «Сначала он стал моим увлечением, потом — страстью». Ирине были интересны не рекламные модули в журнале, а люди, с которыми встречалась. И многочисленные рекламодатели, которых она приводила в журнал, должно быть, именно это в ней чувствовали и понимали. И становились её друзьями. Ирина старалась быть им полезной, помнила о днях рождения и прочих, важных для людей «мелочах», но грани, когда личные отношения становились панибратскими, не переступала. И хоть сегодня «Стиль» в её жизни закончился, дружеские отношения с бывшими рекламодателями остались.
Она вникала во все технические моменты полиграфического бизнеса, казавшиеся для неё поначалу китайскими иероглифами. В типографии изучила весь процесс печатания журнала. Для чего? Чтобы не обещать партнёрам лишнего. «Надо понимать, что ты делаешь, и точно знать, что в результате получишь. Важен результат всей технологической и креативной цепочки». Но всё держать под контролем невозможно. Она это понимала, равно как и то, что контролировать — это не доверять никому. «А если не доверять, то что творческого можно создать?» Поэтому не контролировала, но отслеживала процесс, была в курсе всего происходящего в журнале и вокруг него. Ещё поняла, что люди, работающие в команде, должны страховать друг друга, чётко осознавая, что делают одно дело. Она чувствовала ответственность за всё происходящее в «Стиле». Ей казалось, что если кто-то недорабатывает, значит, что-то упустила она.
— На самом деле, очень немногие способны брать на себя ответственность, — рассуждает Ирина. — Признаться в собственном промахе — непросто, в чужом — еще сложнее. Я редко встречала таких людей. Но это и есть руководители от бога. Такие своих в обиду не дадут, но и спросят строго.
Она вкладывала в журнал всю себя, на все сто процентов, не оставляя «про запас» ничего. Трудиться «за идею» её учили ещё в пионерско-комсомольском нежном возрасте, но далеко не все, кого учили, умеют вкладывать в дело душу. У неё, видимо, это качество в крови. Впрочем, она чётко понимала и другое: людей развращают как незаработанные деньги, так и недополученные. Поэтому всегда стремилась к тому, чтобы её труд оценивался адекватно её знаниям и опыту.
— И не жалко было терять любимое дело?
— Терять всегда жалко, — признаётся Ирина. — Но, возможно, таким образом судьба выталкивала меня на другую стезю.
…На самом деле, в какой-то момент ей стало… скучно. Но мы никогда не думаем о том, как могут материализоваться наши мысли. Иногда подумываем: мол, как-то скучно мне, что-то бы уже изменилось в моей жизни… Она ушла неожиданно для себя, но, видимо, закономерно. Настал критический момент, и обстоятельства уже просто подыграли её ещё не осознанному решению. В общем, желай, но будь осторожен в своих желаниях, они могут исполниться…
— Я не ушла с обидой, и тем более не хочу обижать людей, которые сделали для меня много хорошего, — горячится Ирина. — Случилось, и случилось. Хотя меня ещё интересует, что там происходит, и искренне огорчаюсь, когда вижу неудачи «Стиля». Но, скорее всего, если бы произошло не так, оно было бы хуже.
…Ей, как Скорпиону, свойственно во всём винить себя. На самом деле, Ирине было очень приятно, что её ассоциировали со «Стилем». И что в том плохого? «Стиль» на ту пору был единственным журналом, который ассоциировался с конкретным человеком — Ириной Стрижко. Но что такое, к примеру, зависть? Тяжкие переживания за успехи ближнего, или то, что заставляет тебя совершенствоваться? Говорят, зависть движет всеми. Но можно завидовать «по-белому» и добиваться успеха. А можно и «по –чёрному»: чьей-то славе, например. Ирине трудно это понять, она не завистлива. Единственное, чему она завидует, так это счастливой семейной жизни, когда люди проходят рука об руку всю жизнь и сохраняют любовь друг к другу. Всему остальному — ни материальным благам, которые сегодня есть, завтра — нет, ни славе эфемерной — ни в коей мере. Для неё есть только человек с его поступками и его душой:
— Я никогда не ставила себя выше людей, с которыми работала.
…Но как тяжело уходить в никуда! то делал это — тот поймёт. Лишь немногие способны уйти в никуда. Уйти, и тихо закрыть за собой дверь. Без скандала, без ругани, без выяснения отношений. Уйти корректно. «Зачем громко хлопать дверью? Мир тесен. Может, завтра тебе придётся эту дверь открыть». Ирина ушла, но ненужной себя не почувствовала. Напротив, именно после ухода узнала, что необходима многим. Почти все журналы предложили ей сотрудничество. Но она решила: «Буду делать своё дело. Теперь хочу поработать для себя»…
— И точно так же я уходила от мужа, — с глазами цвета давно пережитой боли без паузы сообщила Ирина.
…Просто однажды поняла, какие они разные люди. Она стремилась вперёд и ввысь, ему и так было хорошо. Никто не плох, никто не хорош, просто — разные и, значит, чужие. Муж пребывал в перманентном творческом застое. «Занимался самообразованием», лёжа на диване. Задатков у человека было много, а реализации — ноль. Видимо, страх стоял перед глазами. Боялся подняться с дивана, сделать шаг. Однажды утром Ирина проснулась, собралась и ушла. И этот тяжкий момент перехода через порог — запомнила навсегда. Но когда уже спускалась по лестнице, испытала огромное облегчение. Тогда у неё не было ничего: ни квартиры, ни денег, ни работы. Только 11 лет совместной жизни, да сын. Но ничто её не остановило:
— Надо уметь разойтись красиво, без битья посуды и делёжки вилок. Так, говорят, должны уходить мужчины. Настоящие. А я мужу всё оставила. Ему нужнее. Я-то потом всё заработала. А он до сих пор пользуется тем, что вместе нажили.
…После развода Ирина уехала в Москву. И вроде устроилась неплохо, но через четыре года вернулась. Из-за сына. В столице чем только ни занималась, всё чего-то организовывала. Хорошо это у неё получалось. Впрочем, она и образование получила в институте культуры по специальности «методист-организатор клубной работы». Вот и организовывает. То работу во Дворце ультуры «Угольщиков» родного опейска. Или в начале 90-х, когда работала в опейской администрации, «зачинала» местный телеканал. И однажды руководитель Златоустовского ретранслятора поинтересовался: а вы, мол, закончили Питерский институт кинематографии? И не поверил, когда Ирина ответила «нет». « огда я окунаюсь в какую-то очередную задачу, информация по теме приходит отовсюду, — признаётся Ирина.
— Мне часто задают вопрос: откуда ты это знаешь? Я не знаю, откуда. Просто знаю, и всё».
В конце 90-х, после Москвы, торговала мебелью, итальянскими кухнями. Даже язык итальянский выучила, а уж про кухни чего не знала, того и не стоило знать. В общем, получалось так, что на каждом новом месте Ирина задерживалась не более чем на три-четыре года.
— Что за предел такой: четыре года?
— Видимо, это время что-то узнать, и идти дальше. Я не могу сказать, что я «летун». Если начала работать, никогда не уйду, пока не станет… скучно. О! Так вот в чём дело. В какой-то момент, когда уже процесс налажен и изучен досконально, мне становится скучно! И жизнь меня выталкивает на какой-то другой уровень. Иногда я сопротивляюсь. В болоте-то уютно. Но неспроста и Президента, и депутата мы выбираем на четыре года. Это время реализации человека на одном месте.
…Но каждое её новое место работы отнюдь не было «статуснее» и прибыльнее предыдущего. С «тёпленькой» должности зам. главы администрации опейска она уехала в Москву, где её никто не ждал. Позже пришла простым менеджером в «Стиль»:
— Я никогда не думала о себе, что на голове моей корона, и мне негоже заниматься простой работой. В «Стиль» пришла безо всякой короны на голове. Но ведь это хорошо, когда у человека корона появляется. Только корона короне рознь. Главное, чтобы она на глаза не падала.
— А как насчёт «другой» жизни?
— огда я утром просыпаюсь, а мне не надо идти на работу — меня это напрягает. огда нет дела — напрягает. Я поднимаю себя, заставляю себя одеться и выйти. Иначе можно надолго остаться в домашних тапочках. А жизнь пройдёт мимо, как за окном поезда.
…Она не позволяет себе быть слабой. Но женщине — даже очень сильной — порой так необходимо ощутить рядом крепкое плечо. Может, оно и появится вскоре в её жизни. Но пока Ирина сама себе плечо. И вовсе не стремится к тому, чтоб за неё кто-то что-то решал. Ей просто нужна поддержка. ак и всем…
— Знаете, этому лукавству женскому, — признаётся Ирина, — ах, я слабая, и ничего не могу, — надо научиться. Если сейчас я начну себя так вести, это будет смешно, потому что не искренно. Я способна ввернуть лампочку. Но сильный человек рядом необходим. А сильные мужчины боятся сильных женщин, ведь дурочками легче управлять. сильным женщинам липнут слабые мужчины. А слабые мужчины мне не интересны. И куда, спрашивается, податься сильной женщине? Держаться всю жизнь за слабого мужчину, с которым давно скучно?! Я — не хочу.
…Она не считает нужным создавать иллюзию отношений. ому от этого тепло? Предпочитает честные отношения. Сейчас она — и мама, и папа, и бабушка, и всё на свете. Но несчастным человеком себя не ощущает, и, просыпаясь утром, радуется новому дню. Жизнь научила её быть благодарной, как научила прощать людей и не обижаться на них. А научив, наградила — новым своим поворотом, новыми целями и — новой короной.
Она добросовестно писала бизнес-план собственного свеженького издания. Но в какой-то момент события пошли «наперекосяк». И она подумала: «почему всё не так происходит? А ты сама-то хочешь делать журнал?» И ответила себе: «А, наверное, журнал-то я делать не хочу, потому что этим я уже занималась». На самом деле, ей хотелось чего-то совсем другого. И вдруг поняла: рекламное агентство! Вот где пригодятся все её знания и опыт. «Моя помощь нужна многим, — осознала Ирина. — При таком объёме СМИ — газет, журналов, теле— и радиоканалов — должен быть тот, кто четко поймёт, что хочет заказчик, какую цель преследует, какими средствами располагает. И честно отработать те направления, которые интересуют его — заказчика. А не агентство. Поставить процесс с головы на ноги. А у нас пока рекламные агентства «размещают» рекламу и — только». Теперь она накапливает информацию, читает умные книжки, собирает команду. В общем, её амбиции, как и её страхи, подталкивают её все решительнее:
— А что, амбиции — это всегда хорошо. Без них ничего не делается. Если ты не амбициозен, тебя устроят халат и тапочки. огда ты чувствуешь, что можешь больше — вот амбиции. Главное, чтобы корона, которую ты на себя надел, была тебе впору…
