Он – лидер и, безусловно, оригинал. Во всем. Стереотипы и штампы ломает беспощадно. Он требователен, строг и справедлив. Пока не размышляет о чем-то глобальном. Для него важно, чтобы его характеризовали, как он того заслуживает. Но делать что-то специально для этого не станет
Пьете кофе? — спросил он.
— Да, — ответила я.
— Хороший?
— Какой нальют…
— Пить надо хороший. Это эспрессо, приготовлен на замечательной машине. И сам кофе великолепный, и пенка.
— А также чашки.
— Бразильские, специально для эспрессо, — и, сделав небольшой глоток, продолжил: — Сейчас я научился ценить кофе. Раньше никогда его не пил, но у нас есть бизнес, который свел меня с одним итальянцем. У него — производство по обжарке кофе. И так он сладко рассказывал про этот чудодейственный, по его словам, напиток, что просто нельзя было не попробовать. В результате — тогда я так упился кофе, думал умру. Ведь для меня две чашки — уже летальная доза. А итальянец мне говорит: «Из вас получится очень хороший самелье. Заметно, как вы ощущаете вкус». Я тоже поймал себя на мысли, что пытаюсь что-то понять. Теперь хороший кофе от плохого отличу. Но хороший от очень хорошего — вряд ли. ак и хороший коньяк от очень хорошего. Хотя хочется.
— Зачем вам это?
— Разбираться — это искусство. И вообще, само слово «разбираться» — от знатока.
— Стремитесь к высшему пилотажу?
— Если получится, буду рад, но ничего для этого не делаю специально. Все приходит со временем и с мастерством.
— Скажите, что на вас может произвести впечатление?
— Недавно был в Питере — неумытая красавица. Ходил в Эрмитаж. В одном зале выставка работ Малевича и висит картина «Черный квадрат». Стоял-стоял, смотрел-смотрел, ничего не понял, ушел. В зал Пикассо захожу — тоже ничего не понял. А вот произведения Леонардо да Винчи, например, «Мадонна с младенцем», — совсем другое. От них идет энергетика, и они меня вдохновляют. Я потребитель тех вещей, что мне понятны. Смотрю картины, читаю книжки, которые нравятся. Театр вообще не люблю. Там люди на сцене разговаривают неестественно громко, не так, как в жизни. Ну, а по большому счету, меня впечатляет то, чего мне не достичь. Всегда соотношу: смогу ли я, если постараюсь. Если ни при каких условиях поставленной цели не достичь, это вызывает во мне, как минимум, восхищение и уважение. А если кистью могу изобразить то же самое — это не интересно.
— В таком случае, как насчет Леонардо?
— Ни при каких условиях. Пытался, но все — в стол.
— огда раскрылись ваши таланты? В детстве?
— Мои родители — простые люди. Мама — крановщица, папа — инженер-электрик. От мамы у меня все самое лучшее с точки зрения художественного вкуса. В детстве все, что делал руками на любительском уровне, получалось красиво. Рисовал, занимался резьбой в мастерской у скульптора.
— Одаренный был мальчик.
— Могу все, что касается рук, в том числе и гвоздь забить. Если тоска нахлынет, пишу маслом, занимаюсь резьбой по дереву — делаю шкатулки, дарю друзьям. Сейчас, оглядываясь в прошлое, некоторые вещи кажутся неожиданными. Всю жизнь я прожил на ЧМЗ, а это, как вы знаете, пролетарский район.
— Знать-то знаю, но выглядите вы отнюдь не как пролетарий.
— А я всю жизнь таким был.
— Белой вороной?
— Одно с другим не диссонирует. Учился легко, не напрягаясь, занимался спортом. Все друзья — спортсмены, непоседливые, но по-хорошему. На улице не пакостили. Бывало, конечно, выясняли отношения и по-мужски. Я, кстати, боксом занимался. Разбитые нос, губы и синяки под глазами… Но до сих пор тренировки не забросил. Трижды в неделю спорт обязателен. Хожу в тренажерный зал, занимаюсь по специальной программе и получаю удовольствие от «общения» с железом — гантели, штанга … Жену и дочь с собой в зал привел. Тоже увлеклись, трансформируют собственное тело. Спорт — это кайф.
— От чего еще кайф получаете?
— От работы. Я счастливый человек: одновременно получаю и удовольствие, и возможность нормально жить. Правда, задолго до этого случайно оказался в медицине. Врачей в семье никогда не было. Родители работали на заводе и хотели, чтобы у сынули была другая жизнь. В первую очередь, это мамина мечта. Она боготворила людей в белых халатах, вырывающих, казалось бы, безнадежно больных из костлявых лап старухи с косой. В мединститут поступил легко, учился на педиатрическом факультете и после окончания должен был заниматься иммунологией. Имелась договоренность с кафедрой о прохождении специализации, и перспективы вырисовывались самые радужные.
— Так вы работали врачом?
— Только на практике. На пятом курсе понял, что в медицине не останусь. Настоящий врач — это образ жизни, это человек, который отрешился от всего мирского, как священник. Я же на сто процентов не был готов к такому самопожертвованию. Из меня бы получился, наверное, среднестатистический доктор, ну, может, чуть лучше…
— А хотелось более высокого полета?
— Есть тысячи способов зарабатывать легкие деньги и честно, и с пользой для общества. Это гораздо лучше, чем быть заурядным врачом и использовать свою заурядность как способ заработка, на который будет содержаться семья. тому же институт я закончил в 1992-ом году, когда все мы находились в глубокой… депрессии, скажем. Вот тогда и встал передо мной выбор: либо быть медиком, получать мизерную зарплату, либо все круто изменить. Быть плохим врачом — это неправильно, таковых и без меня хватало. Стать великим — мне не по силам. Поэтому я и не медик.
— Розенбаум и Пороховщиков — известные личности — тоже учились в медицинском, кстати, второй — в Челябинске, но теперь они — люди искусства, которым любой опыт полезен для творческих воплощений.
— Мой бизнес — торговля искусством. И тот опыт мне тоже пригодился.
— Хорошо, тогда расскажите, что было после 1992-го?
— У меня есть мечта — написать когда-нибудь книгу о том времени, про тот смешной бизнес и период поиска, и применения своих возможностей. Я устроился в одну компанию (прошел четыре этапа тестирования), работал менеджером, руководителем отдела, был соучредителем фирмы. И вот я здесь.
— Это уже ваша собственная компания?
— Есть партнер. У нас дружеские отношения.
— Вы с ним похожи?
— Абсолютно разные. Диаметральные противоположности. Я отвечаю за творческую сторону бизнеса, партнер — за финансы. В любом случае, оцениваю себя реально, и то, что делаю, большой шаг к моей заветной мечте. В Европе существует практика: называть фабрики именами их создателей. И коль уж человек на изделии ставит клеймо со своим именем, значит, он несет за него полную ответственность и уверен в его высоком качестве. Если бы я работал не в сфере услуг, а производил товар, на котором стоит моя фамилия — Ильинов, это было бы супер. Пока же я претворил в жизнь лишь одну часть своей мечты, но и теперь мой ребенок может с гордостью сказать, что это сделал папа. Для меня это очень важно. А второе и главное, когда я создам и покажу свое собственное произведение. ак мой отец, который сейчас делает такую вещь, которой может гордиться вся семья. В открытой литературе когда-то было описано одно изобретение, не замеченное многими. Отец же его применил на своем производстве. Индуктивный реостат — мало кому что-то о нем известно. Но суть в том, что сейчас отец занят полезным делом, которое выполняет своими руками и за которое несет огромную ответственность. Я пока ничем таким похвастаться не могу.
— Зато, мне кажется, на вас во всем можно положиться.
— И положиться, и… На меня смело можно положить 150 кг.
— ?
— Не верите? Посчитайте, две гантели по 79 кг — даже больше получается. С такими занимаюсь в спортзале.
— Скажу откровенно, не вижу смысла в перетаскивании тяжестей.
— Смысл не в формальном действии. Мне, например, не интересно смотреть футбол или хоккей по телевидению. Сам играю в футбол — это кайф, но смотреть, как пинают мяч другие…
— Что еще, на ваш взгляд, полная бессмыслица?
— Побрякушки. золоту равнодушен.
— А в отношениях между людьми? Вы себя считаете закрытым или открытым человеком?
— Да я прямо сейчас перед вами стриптизом занимаюсь… Вообще, не могу быть один, я очень домашний, и мне необходимо присутствие рядом семьи.
— Тогда о ней.
— Семья у нас большая. Супругу звать Натальей. Мы вместе уже более 16 лет. Дочь Ирина — озерог, как и я, ей — 16. Есть черепаха, попугай и тритон. Обожаю собак, особенно такс. Попугай не говорит, но «ультразвучно» пищит, причем, обязательно в районе семи утра. Черепаха выпрыгивает из воды за мясом, тритон малоподвижен, зато улыбается. Была крыса — очень милая, и кролик Моня Шендерович.
— Веселая семейка, ничего не скажешь.
— Супруга занимается домом, получает от этого удовольствие, и меня это устраивает. Дочь — совершенно самостоятельный человек, с девятилетнего возраста отдыхает одна. Она семь лет была солисткой в детском ансамбле, поет достаточно профессионально. Правда, темы песен примерно такие: когда я куплю себе пистолет, сразу наступит всеобщее счастье. Такие же, «черные», пишет стихи. Сейчас учится в колледже при университете и, возможно, будет заниматься менеджментом.
— Вашим близким легко с вами?
— Думаю, им со мной достаточно сложно. Я нерафинированный и очень колючий. Потому, чем ближе ко мне люди, тем жестче я к ним отношусь. Может быть, это и эгоистично, но мне хочется, чтобы они стали лучше в моем понимании. А попытки улучшить что-то «по-козьерожьи» — всегда жесткие.
— Так вы — тиран?
— Я требователен. Строг и справедлив. Был всегда лидером. В армии — сержантом, в студенческие годы в колхозе — бригадиром. Но никогда не упивался своими полномочиями. И до сих пор говорю людям «да», а не «нет», если могу сказать «да». Есть две категории людей, которых не переношу, это вахтеры и охранники. Они в любой ситуации скажут «нет», иначе их существование будет неоправданно.
— Лидер всегда готов на поступки.
— Помните расписание барона Мюнхаузена: в 16-00 — подвиг — война с Англией. У меня подвигов по расписанию нет. А вот в расписании одной знакомой было отмечено: в 13-00 — подумать. Для многих этот момент равен подвигу — сесть и подумать. Да и вообще, что такое подвиг? Надо бы в словарь заглянуть.
— Но, наверняка, свой последний добрый поступок не забыли.
— офе для вас принес.
— Не принесли, а попросили, чтобы принесли.
— Хотел лучшее впечатление произвести. Вообще, не люблю формальные вещи и мероприятия. Почему надо делать так, как это принято. На «Восьмое Марта» лучше подарю женщине кактус. Он и смешной, и в нем заложен какой-то мой личный смысл. то-то из мудрых сказал: когда нам 16 лет, нам кажется, что о нас думает весь мир, а на закате жизни мы понимаем, что о нас никто не думает. Скажу без кокетства: в мои 36 лет для меня важно, чтобы обо мне думали и характеризовали меня, как того заслуживаю. Но делать что-то специально для того, чтобы понравиться, не стану. Это не для меня.
— Чувствуется, что человек вы довольно оригинальный. акая у вас дома мебель?
— Очень разная, этакий микс.
— Эклектика? Инкрустированная кушетка эпохи Возрождения и грубый дубовый стол?
— Нет, на кушетке сидит дубовый папа (смеется). Стараюсь окружить себя теми вещами, которые в момент покупки вызвали во мне эмоциональный отклик. У нас как принято: чтобы цвет ножек дивана совпадал с цветом верхней полочки шкафа. Либо — если мебель деревянная, то должна по тональности подходить к цвету паркета. Не знаю, откуда такая эстетика взялась, это упрощенный взгляд на понятие интерьера. Вещь должна быть удобна, нести в себе эмоциональный всплеск и гармонировать с окружением. А гармония не всегда однообразна, как раз наоборот. У меня стоит огромный комод — стиль «рококо» — весь такой из себя, а на нем TV и DVD. Две вещи из разных эпох, но прекрасно уживаются друг с другом. Или желтый кожаный диван, а напротив — черный диван из металлических трубок. По мнению западных специалистов, в гостиной может стоять диван и пять кресел от разных гарнитуров, не сочетаясь с цветом пола. И что это за слово «евроремонт»? В Европе его точно не знают. Восемнадцать уровней потолков, сорок лампочек и навороты из гипсокартона — это скучно, не в этом дизайн. Хороший архитектор занимается пространством. Мне нравится, когда просто и круто, а сделать так в сто раз сложнее, чем понавешать «рюшечек» и «бантиков».
— Сергей Валерьевич, в этой жизни вас что-нибудь пугает?
— ак любой нормальный человек, боюсь высоты, но этот первобытный страх из области генетики. Я же не птица и не летаю.
— А как же с покорениями высот в бизнесе? В одной притче говорится о том, что когда идешь к вершине, есть время остановиться и посмотреть назад, когда станешь падать, увы, сделать это уже будет невозможно.
— Чем выше горы, тем легче спуск. Я хорошо на лыжах катаюсь. Да и чего бояться? Это как в мультике про попугая, помните? Удав учил его летать. Попугай: «Боюсь». Удав: «Чего?» А тот ему: «А вдруг получится?». В жизни надо занимать место, адекватное своей ценности. то ты есть, тем ты и должен быть. Вот если кто-то случайно оказался на волне успеха, к коему не имел никакого отношения, тому, по всей вероятности, и должно быть страшно. Еще бояться надо такого состояния, когда возомнишь, что ты лучше и умнее всех, что ты не досягаем. Потому что тогда и совершаются ошибки. Не бывает — лучше всех, бывает текущее состояние.
— Вы говорите, как очень мудрый и много повидавший на своем веку человек.
— Не знаю, я только начал жить. 36 лет — не тот возраст, когда думаешь о глобальном. Лишь в возрасте Христа я задумался над целью жизни, и, благодаря этим размышлениям, теперь у меня есть студия «Берлони». Успел реализовать себя и в биологическом плане: дал продолжение роду, посадил дерево, и не одно, дом построил.
— Сами?
— Дом — это же не обязательно уродец из красного кирпича на берегу озера. Мой дом, где я живу, где есть вещи, сделанные моими руками.
— Значит, вас можно поздравить — у вас все в порядке?
— Так, пошла диагностика… Хорошая карма, немного почистить и откроются чакры…
— Подтверждаю вашу положительную динамику… Да, Сергей Валерьевич, хотела у вас попросить, если это, конечно, возможно…
— Денег взаймы?..
— Не угадали. Прочтите что-нибудь из сочинений вашей дочери.
— Без проблем. Ирина Ильинова, стихотворение «Парфюм»:
Нет, я не скучаю по тебе…
Я терла себя ацетоном,
Я заливала себя водой,
Я расцарапала всю кожу,
Но я воняю тобой до сих пор.
Запах твоих мыслей въелся
в мои глаза,
Я хотела их вырвать,
но я пропахла вся.
Запах твоей кожи въелся,
как червь в мозг.
Запах твоей кожи,
я не могу сделать вздох.
Я пропахла тобою,
и все вокруг меня,
Словно в пустом флаконе
запахов от тебя.
Запах твоей тени
будит во мне грусть
Старых воспоминаний,
похороненных дум — ну и пусть,
Я не хотела помнить,
что было у нас с тобой,
Но, утонув во флаконе,
я хотела бы стать другой.
— Благодарю вас.
