Мальчик, росший в партизанских лесах Белоруссии, мечтал о море и зачитывался фантастикой. Романтический настрой попервоначалу не теснил его природную крестьянскую сметку. В каникулы наш герой успешно трудился на родных колхозных полях – подручным комбайнёра. Мать с сёстрами не могли нарадоваться на подрастающего мужичка. Но в восьмом классе грёзы пылкого юноши обнаружились с непоколебимой силой. Он объявил – безоговорочно и просто: «Буду моряком!». Родственники схватились за головы, пытались переубедить. Не тут-то было. Упрямство и чёткое стремление к намеченной цели уже тогда были свойственны прокурору Челябинской области Александру Войтовичу.
У читателя, конечно, возникнет закономерный вопрос: какая связь между прокурором и морем? Это что, из серии «найди шесть отличий»? Чтобы получить ответ, напрашиваюсь на встречу. Первое, что бросается в глаза при входе в кабинет – аскетизм, стиль минимализма. Предметов и мебели не густо, а книжные полки и вовсе… пустуют.
Знак судьбы
– Этот кабинет сами оборудовали, Александр Петрович? Или достался от предшественника?
– Отчасти сам. Карту Челябинской области, например, повесил. Шкаф пришлось освободить. Он был заполнен Сводом законов РСФСР – несуществующего государства. Убрал. Зато появились статуэтки – «Правосудие», «Россия». Мне их подарили на День прокуратуры. В ближайшее время здесь появится Российская энциклопедия. 64 тома. Уже заказали.
– С какого момента вы стали ощущать, что ваше положение стабильно, что вы – твёрдо стоящий на ногах человек?
– Я поздно пришёл в прокуратуру, в 30 лет. До того ходил в моря. Высшее инженерно-морское училище за плечами. На Камчатке, куда приехал по распределению, успел поработать по профессии, и в комсомольских и партийных органах.
– Отчего же вас в прокуратуру-то потянуло?
– Случай. Была пурга. А когда у нас на Камчатке пурга, транспорт стоит. Передвигаться приходится пешком. Вот и я шёл пешком и встретил прокурора, одного из наших преподавателей (на тот момент я заканчивал заочное обучение в юридическом вузе). Разговорились. Узнал, что ищу работу, и привёл меня в прокуратуру. Это было 11 марта 1991 года. Так с тех пор и работаю в этой структуре. Работа мне скучать не даёт.
А стабильно я себя почувствовал, когда стал начальником ведущего отдела. Давно уже в состоянии стабильности нахожусь (смеётся).
– Прокуратура в моём понимании – закрытая жёсткая структура, порой даже без признаков цивилизованности. А как вы думаете, есть цивилизованность в вашем занятии и, если есть, то в чём?
– Прежде всего в том, чтобы чётко соблюдать законы, которые наши законодатели изобретают. Действовать жёстко в рамках законодательства. Чем ближе к закону, тем выше уровень цивилизации общества. Правда, законы, которые нам «спускает» Госдума, во многом несовершенны. Многие созданы по примеру американской модели правосудия. Они не всегда «ложатся» на нашу действительность, нашу российскую реальность.
– Кто для вас является ориентиром в профессиональной сфере? Кто в вашем понимании мега-прокурор?
– В своё время мне довелось поработать с нынешним прокурором города Москвы – Анатолием Зуевым (бывший прокурор Камчатской области). Вместе учился и работал с заместителем Генерального прокурора России Константином Чайкой, он также с Камчатки. К числу авторитетов можно отнести и первых прокуроров, с которыми довелось работать. Это мои наставники – Иосиф Борисович Ципис, Борис Ильич Клевцов. Сейчас они на пенсии.
Кот в мешке
– Какой у вас стиль, как у руководителя: демократичный, авторитарный, коллегиальный?
– Считаю, что демократичный и коллегиальный. Однако и элементы авторитаризма тоже имеются. Бывает, приходится и голос повысить. Без этого в нашей системе никак. Жёсткое единоначалие. На последней коллегии, например, я с местными прокурорами очень жёстко разговаривал. Некоторые из них уже освобождены от занимаемых должностей, и ещё будут освобождаться те, кто не справляется со своими обязанностями.
– Были ли у вас провальные моменты в карьере?
– Я довольно быстро вырос по служебной лестнице. За 15 лет прошёл путь от рядового следователя прокуратуры до прокурора субъекта Федерации. На Камчатке. А провальные моменты… Это те уголовные дела, которые мне не удалось довести до суда. Брак в работе неизбежен. В прошлом году из 32 000 дел, направленных в суд, оправдательные приговоры были лишь в отношении 27 лиц.
– Хотелось ли когда-нибудь всё бросить и уйти, уехать?
– Был один очень сложный момент, когда меня сюда направили. Этот переезд… Всё произошло неожиданно. Резко надо было принимать решение. Трудно пришлось. Дали подумать два часа. В течение пяти минут написал рапорт генеральному. Шла борьба с собой. Незнакомый регион… Никого здесь не знаю. А там – друзья, знакомые. 25 лет жизни – всё же немало. В какой-то мере, приобретал кота в мешке, направляясь сюда (смех).
– Вы пытались для себя определить: в чём сверхидея вашей деятельности?
– Я строю правовое государство. Хочу, чтобы наша страна стала по-европейски цивилизованной в вопросе права. Чтобы возникающие споры решались в рамках закона, без криминального подтекста. К примеру, сейчас в Челябинске идёт делёжка земли под строительство. Это должно решаться через судебные органы. Бизнес должен быть защищённым от произвола. Чтобы люди не зависели от того, кто сегодня губернатор, кто завтра.
Для прокурора профессиональная мечта – это обеспечение максимальной законности в том регионе, где он трудится. Считаю, в прошлом году наше прокурорское сообщество потрудилось неплохо: на 20 процентов упал уровень тяжких преступлений. Челябинская область по этому показателю теперь одна из лучших в УрФО и России… Конечно, хотелось бы победить преступность вообще. Но, увы, это нереально. Даже в таких благополучных странах, как Япония и Швейцария, преступность имеет место.
Море в сердце
– У вас существуют критерии отбора персонала?
– Мы скрупулёзно отбираем кадры. В первую очередь, оцениваем профессионализм. Чтобы «руки были чистыми». И здоровье позволяло бы работать в нашей системе. Надо много и напряжённо думать. Выдерживать тот бешеный темп, который задаётся для следствия. В последнее время, считаю, резко ухудшилась подготовка юристов в наших вузах. Количественно их много, но качество подготовки плохое. Если один из пяти молодых специалистов, поступающих на работу к нам, остаётся, приживается – уже хорошо.
– Получается, первое – это работоспособность. Ещё что?
– Преданность делу.
– Нет, ну как вы определите это, если в первый раз общаетесь с человеком?
– Прежде, чем человек приходит ко мне, он проходит через наш отдел кадров, посещает психолога, заполняет тесты. Всё поставлено на научную основу! На процесс аттестации молодого специалиста уходит полгода. До того он работает без чина, без погон.
– Есть такое понятие: профессиональная гордость. В чём она для вас?
– Это гордость за те результаты работы, которые показываешь. Доведение дел до логического конца. Здесь к таковым относятся дела по главам администраций Кусинского, Сосновского районов. Сейчас закончили серьёзное дело по главе Снежинска. Или, скажем, «громкие» дела по убийствам. Сейчас идёт процесс по серийному маньяку. «Дело о свадебных платьях». Чего стоило выманить его… Объявления давали, встречи организовывали…
– Бытует мнение, что деньги в России можно добыть только нечестным путём. Что вы можете сказать по этому поводу?
– После развала Советского Союза ситуация, действительно, была криминальная. Произошёл передел собственности. Пришла приватизация. В одночасье многие стали собственниками тех предприятий, которыми до этого просто руководили. Насколько это было оправданно и насколько честно? Во всяком случае, я не оказался в когорте таких коммерсантов.
– А была возможность оказаться?
– Была. Многие мои друзья, когда разбегались из комсомола, создали коммерческие структуры. Сейчас являются успешными коммерсантами. Часть из них живёт на Камчатке, часть – в Москве. Меня судьба забросила в другую сторону. Когда-то были предложения… Но я засомневался… И пришлось…
Многие из моих камчатских друзей остались работать по той же специальности – в моря ходить. Некоторые – из системы комсомола – стали предпринимателями. Им удалось встать на ноги в ходе этой дикой конкурентной борьбы. Переехали с Камчатки в Москву, осели там и работают. Существует, например, знаменитая московская фирма «Знак» – выпускает печатную продукцию, номера для ГАИ. Её возглавляют, как раз, выходцы из камчатской комсомольской плеяды.
Моя судьба сложилась по-другому. Из комсомольской и партийной системы перешёл в 1991 году в прокуратуру. Буквально за несколько месяцев до развала Советского Союза. Просто из одной государственной структуры перешёл в другую.
– Не было ностальгии по морю?
– Была, конечно. Продолжал ездить на морскую рыбалку, на экскурсии…
В первый раз я надолго отправился в море после третьего курса Калинин-градской мореходки. Нас направляли на производственную практику, на рыбодобывающие суда. Семь месяцев прорыбачил в Анголе, Африке.
– И какая там рыба? Акулы?
– Акул много. Мы их на удочку ловили.
– На удочку!? Они что, такие глупые?
– Конечно! Берёшь верёвку, привязываешь к удочке кусок мяса и ловишь – с борта судна. А так – скумбрия, сардина, сардинелла. Помню, заработал тогда две с половиной тысячи рублей. И тогда были ещё эти чеки, боновые. Где-то 150 этих бонов домой привёз. С такими чеками можно было приходить в магазины системы «Берёзка» и отовариваться.
– Не было соблазна остаться за границей?
– Нет, ни разу такого не было. Всегда оставался патриотом своей страны. Конечно, есть очень красивые города – в Японии, Канаде, Америке. Но переезжать куда-то не хотелось. Здесь весь наш род… Мама, две сестры, отец – он ещё жив был тогда… Хотя на одном из пароходов, где я находился, перебежчики были. Парни уходили на прогулку в портовый город и больше не возвращались. Просили политического убежища. Это происходило ещё в 80-е годы. Не знаю, как их судьба сложилась дальше…
Достоевский перед сном
– Как строится ваш рабочий день? Сколько часов работаете?
– В восемь ухожу из дома и в 20 часов возвращаюсь. Но – всё успеть невозможно! В работе опираюсь на помощь своих заместителей, начальников управлений.
– Как снимаете нагрузку?
– В прошлом году удалось несколько раз побывать на охоте. На утиной, гусиной. Ходил на косулю. Люблю рыбалку. Но в этом году, к сожалению, ещё ни разу не ездил. Нравятся лыжи, но за зиму так ни разу и не покатался – ногу травмировал.
– В детстве читали книги, а теперь?
– Тоже читаю. Но уже не фантастику, а классику. Сейчас в свободные минуты обращаюсь к Достоевскому, например. Романы «Братья Карамазовы», «Бесы» и другие.
– Это же такой «загруз»! У вас и так тяжёлая нервная работа…
– Ничего. Всё равно читаю. Перед сном. Сейчас, действительно, трудно выбрать время для чтения. Книги читаю, в основном, в отпуске. В будние дни – периодику. Газеты, журналы.
– В отпуск куда ездите?
– Обязательно на море! По возможности, тёплое. В последние годы – в Турцию, на Кипр. Раньше отдыхал в Ялте. К сожалению, не всегда удаётся поохотиться. На Камчатке ходил и на лося, на снежного барана. Рыбалку люблю. На спиннинг. Здесь рыбачу на Кисегаче. Люблю хорошую баню.
– Ваши дети также развиваются по юридической линии?
– Дочь пока учится в правовой академии в Москве. Сын также закончил юрфак, работает юристом в Минтоп-энерго. В прокуратуру не хочет – он видел, как я пашу, без выходных, знал про эти вызовы на убийства. Поэтому смотрит на профессию более прагматично – есть время для работы, а есть время для отдыха и семьи. Кстати, у меня внук уже есть, тоже Александр Войтович. В честь меня назвали. 9 января этого года появился на свет.
Жена тоже юрист, работает в юридической консультации.
В финале встречи я подбила Александра Петровича на то, чтобы немного… помечтать. Представить, что произойдёт с ним лет через пять, десять. Заметно было, что для представителя силовых структур такое занятие – не из лёгких. Войтович долго смотрел в потолок, перебирал предметы на столе, держал паузу… Но всё же сформулировал, наконец, что лет через пять представляет себя ещё здесь, «на челябинской земле». А через десять… «Мне будет 55 лет… Сложно сказать, здесь я буду или в другом регионе? – рассуждает он. – Может, вообще уйду из этой системы! Не загадывал. Имею уже полную прокурорскую пенсию: у нас на Камчатке один год за два идёт. Возможно, буду работать в другой структуре. Там, где нагрузка и темп менее напряжённые».
Я поняла: если этот человек принимает решение, то способен отстаивать до конца. Полумер и половинчатых заключений не приемлет. Сохранил в себе такую черту, как максимализм.
