Конечно, я не помню момента посадки. Никто его не помнит. Было темно, и мой поезд только готовился в свой первый и единственный рейс. Стояла тишина, потом появился стук колес – или это мамино сердце? А может, уже моё?..
Я очень плохо помню свои первые остановки. Кто-то зашел, кто-то вышел – кто эти люди? Прошло совсем немного времени, и я стал различать их – по голосам, по размазанным пока еще картинкам движений, по запахам. Потом я стал ходить по вагону, и это подарило мне массу новых ощущений. Вагон был маленький, а ощущений – много. Стрелки моих часов стали набирать обороты, и вагон незаметно стал больше, в нем появились новые пассажиры. Чаще всего с детьми. Наши шумные детские игры оглашали пространство вагона звуками радости и горя. Настоящей, неподдельной искренней детской радости – от новой игрушки или очередного удачного эксперимента, и оглушающе-честной горести разочарования – от новой ссадины, нового падения, нового осознания, что окружающий мир жесток.
За окном мелькали черно-белые сутки – ночи сменяли дни, а времена года – друг-друга. Шорты Ненавистные, вытянутые колготы сменились на брюки, чуть позже – на джинсы… Поезд все так же стремительно несся в Будущее, рассекая Настоящее своим быстрым, молодым еще телом.
Школа принесла много открытий чудных и опытов – как известно, друзей парадоксов, которых тоже хватало. Помимо материального мира, мне приоткрылся неведомый мир отношений, поступков и принципов. Стали отчетливей прорисовываться в голове образы Зла, Предательства, но вместе с тем – Дружбы, Любви и Заботы.
Иногда мои друзья по играм выходили на остановках и махали мне на прощанье рукой – они уезжали в отпуск – на далекое и неведомое мне пока еще Море, к своим бабушкам и дедушкам, иными словами – куда-то. Через разное количество остановок они входили обратно, и я спокойно стал относиться к череде этих событий, пока однажды мой отец не вышел, не попрощавшись, и так и не вернулся обратно. Сейчас я знаю точно, что он уже никогда не войдет в вагон, не улыбнется мне и не попросит убавить громкость…
А поезд мчался дальше, окружение стало меняться на глазах – изменилось убранство вагона, мир за окном стал похож на серый кисель – переживая странные и смутные времена, мы подъезжали к границе знакомого нам мира и готовились к встрече с неизвестным.
Пересечение границы было долгим и болезненным – изменился рацион в моем вагоне-ресторане, который на это время превратился в вагон-столовую, изменилась одежда, музыка… Понятия Добра и Зла дали свои первые трещинки, однако ничто не могло остановить мой поезд.
Но вот граница пройдена, и картинки за окном стали мелькать еще быстрее. Стремительно пролетели остановки «Экзамены», «Институт», «Первая работа». Проносились остановки с красивыми названиями: «Катя», «Наташа», «Лена»… Эти остановки перемежались менее приятными: «Мама-больница», «Сестра-работа», «Деньги». Последняя, впрочем, должна была бы называться «Их отсутствие», но для краткости пусть будет так.
Я стал замечать, что картины за окном стали похожи друг на друга, несмотря на то, что скорость движения продолжала неуклонно расти. Через какое-то количество одинаковых остановок, я понял, что лучше понимаю слово Стабильность. Вместе с этим я понял, что Стабильность мне не нравится, и мне на помощь пришли незнакомые люди из того, заоконного мира. Они сделали так, что денег у меня и многих вокруг, привычно снова не стало, и это существенно добавило мне интереса к дальнейшему движению. Оказалось, что рельсы имеют стрелки, и я могу их переводить. Это открытие потрясло меня, и я стал активно экспериментировать до тех пор, пока с удивлением не обнаружил, что начинаю выписывать гигантские замкнутые восьмерки.
И вот я снова несусь по-прямой. Скорость движения продолжает расти, и за окном – ставший давно мне привычным ландшафт, сотканный из повседневных забот, привычных обязанностей, запланированных приключений и ожидаемых трудностей. Все просто и понятно.
Если бы не одно «Но».
Скорость стала еще выше.
А людей, которые не оборачиваются при выходе – еще больше…
