+7(351) 247-5074, 247-5077 info@missiya.info

Признаюсь, когда я ехала на съемки программы, была настроена весьма критически. Я смотрела «Охоту», почти все серии, да и с Павлом журналистская жизнь нас уже сводила. Меня, как зрителя, не устраивало в проекте многое. Подбор историй казался «ужасом ужасным»: чем печальнее судьба – тем больше шансов у героев попасть на экран. Образы «на выходе» иногда бывали более чем спорными, да и сам формат сильно смахивал на привычные СТС-овские и ТНТ-шные программы.

Все он понимает, этот Павел Михайлов – «гламурный мальчик, выскочка, инфант терибль челябинского телевидения» (это в интернете так именуют автора «Охоты»). Понимает и про свой проект, и про его героев, и про то, как оценивают зрители его многолетние попытки создать НЕЧТО на местном телеэкране.

15:00. Ленинский район. Салон «Ангелы красоты». Именно здесь будут готовить к финальному выходу героиню программы «Сделайте мне красиво!» Ларису Сабирову. Два месяца назад ей, модели, матери двух прелестных малышей, в рамках проекта делали маммопластику. Она уже здесь, над ее лицом только что поработал косметолог, и теперь над ней колдуют парикмахеры. Оператор программы ловит удачные ракурсы, но это пока трудно – работа над образом в самом начале. Ищу глазами и не нахожу Павла. Немудрено. Он спиной, в кресле и с полотенечным тюрбаном на голове. Здороваемся, он извиняется: «Вот, голову помыл», к нему подходит стилист проекта Наташа Тюнина и начинает укладывать волосы – ведущий в кадре должен выглядеть безупречно.

Павел, часто ли «Охоту» сравнивают с подобными передачами Российского ТВ, и в чью пользу?
Нас постоянно сравнивают с некоторыми программами федеральных телеканалов. И, как мне кажется, делают это совершенно напрасно! В первую очередь, мы рассказывали истории Героев нашего города. Тех, кто живет с нами на соседней улице, тех, кто более близок именно нашему зрителю. Все почему-то обращают внимание только на «внешнюю» сторону – салоны красоты, новая одежда… Критикуют работу стилистов. Форумы пестрят ехидными комментариями. И почему-то никто не вспоминает, что «Охота» всегда была социально важной и полезной программой. С нашей помощью рождались дети в спецвыпусках про ЭКО. Мы поднимали темы о людях с ограниченными возможностями и их жизни в большом городе. Жизни очень достойной и во многом более интересной и насыщенной, чем у многих здоровых наших сограждан. Мы помогали обратившимся за помощью восстанавливаться после онкологических заболеваний. Помогали поверить в себя. На примере реальных людей мы рассказывали, как важно совершать Поступки. Девчонка, полюбившая глухонемого парня. Мужчина и женщина, нашедшие настоящее счастье только после сорока… Столько историй… Столько потрясающих людей! И ведь итог почти всегда был очень позитивным. Улыбки, цветы, счастливые глаза. Неужели наш проект так плох, если вокруг него столько настоящих, искренних, благодарных людей?

15-30. Павел готов. А героиня все также пребывает в «умытом» состоянии. Мастера не торопятся. Это, кстати сказать, отразится позднее. Родственники будут томиться ожиданием лишний час. В салоне есть и другие клиентки, их причесывают, но они почему-то не удивляются ни наличию камеры, ни присутствию Павла. Никаких активных действий «на площадке» не происходит, мы перебираемся на косметическую высоченную кушетку, поэтому сидим, свесив ноги. Не гламурненько! Продолжаю «лезть под шкуру».

А что из критики в адрес программы вы принимаете? Что вас самого не удовлетворяет в «Охоте»?
Так называемая «местечковость». Это слово пестрит на форумах. Она заключается в том, что «картинка», действительно, не настолько хороша, как на федеральных каналах. Операторские ляпы, звуковые провалы, организационные неувязки. Да, это все изъяны нашего местного телевидения. У нас нет такой большой и профессиональной команды, и, самое главное, бюджета, чтобы сделать все безукоризненно. Представляете, на «Охоте» выросла целая команда профессионалов: операторы, редакторы. Был момент, когда мне казалось, что ничего большего мне и желать не нужно. Но, жизнь распорядилась иначе. Многие предпочли искать лучшие условия труда. Теперь ребята работают и в Челябинске, и в Питере, и в Москве. С одной стороны, я этим горжусь, с другой – мне приходится набирать новичков, и начинать все заново. Я горд тем, что режиссер монтажа Ирина Шахова все время с нами, она многое «вытягивает». Мне жаль, что нет достаточного количества специалистов, каждый из которых занимался бы своим делом. И самое главное – бюджет. Если бы был бюджет, стилисты имели бы возможность одевать героев в лучшее, а не выбирать из того, что предоставляют магазины. Представляете, все пять лет, самая доходная художественная программа на «ВЭ» не имела своего бюджета! Если все рассказывать, это будет грустно. Но, я надеюсь, что содержание программы, миссия которую она выполняла, заставляют зрителя больше думать, сопереживать… и не обращать внимания на многие «неровности».

16-00. Ларису, героиню, продолжают укладывать. Про себя удивляюсь тягомотности процесса и дальше расспрашиваю почему-то безмятежного Михайлова. Мы со стороны выглядим так, как будто ждем очереди на прививку. Оператор томится ожиданием красивой картинки.

Так «Охота» все же закрыта?
Можно сказать и так. Во-первых, произошли серьезные изменения в моей команде, многие теперь работают на других каналах, в других городах. Мы друг друга любим, но понимаем, что в нынешней финансовой ситуации мы вместе не можем существовать. Во-вторых, есть усталость – пять лет еженедельно новая история! Плюс у меня, как у главного редактора, достаточно обязанностей вне собственного проекта. Поэтому, я решил завершить программу. Сейчас я выпустил 6 серий «Битвы стилистов», потом мы показали «Битву толстушек» и итоговый фильм по нашим программам ЭКО «Хочу ребенка». Четыре выпуска проекта «Сделайте мне красиво!» о пластической хирургии завершат мою работу в качестве автора телепроектов. Я беру паузу, чтобы немного повзрослеть и… приобрести новое качество.

16-15. По-прежнему ничего не происходит. Мастера ждут, когда волосы героини окрасятся в нужный им цвет. Пришли визажисты, совсем юные девчонки, и как-то робко жмутся друг к другу у большого зеркала. За рамками сегодняшнего съемочного дня остались примерки одежды и обуви, консультации у хирурга. Может, поэтому съемочный процесс не кажется таким «насыщенным». Что ж, есть время говорить.

Вы берете паузу, чтобы придумать новый проект?
Не совсем так. У меня уже есть несколько телевизионных проектов, готовых к реализации. Их изготовлением могу заняться и я сам, или как главный редактор запустить их с другими авторами. И это не только развлекательные программы. Есть и другие жанры в задумках, более серьезные… Знаете, сейчас у меня наступил момент переоценки. Я ведь многое умею. Мне интересна и административная работа, которой я занимаюсь, и построение бизнес-процессов (опыт тоже есть!). Короче говоря, пауза мне нужна для того, чтобы понять, стоит ли продолжать делать то, что я делал в последние годы, или шагнуть на новую ступень и еще раз всех удивить.

16-30(!) Визажисты до сих пор не приступили к выполнению макияжа. А ведь уже через час будут снимать продолжение в другой части города. Мне всегда казалось, что съемка – это улей: все бегают, всё валится из рук, и обязательно все кричат. Ничего подобного. Тишина. Время остановилось. Но почему-то кроме меня это никого не беспокоит. Наверное, это то, о чем говорил Павел – телевидение по-челябински.

Спрашиваю о человеческих отношениях на проекте.

Удается ли скрывать вдруг возникшую неприязнь к героям? Как боретесь с личным отношением?
Я – полноправный участник этого реалити-шоу, поэтому позволяю себе в этом формате проявлять эмоции. Если мне человек неприятен, его позиция неприемлема, я это демонстрирую. Тогда завязываются взаимоотношения ведущего и героя в кадре, надеюсь, интересные зрителю, которые сталкиваются в своих точках зрения.

На форумах часть зрительниц вас боготворит, часть относится к вам, мягко скажем, иронично. Как человек, гордитесь, крылья отращиваете, или больше расстраиваетесь, плачете в подушку?
Я читаю. Очень болезненно реагирую на все, что там пишется. Нервничаю, но в подушку не плачу, у меня есть близкие люди, которые помогают мне мой ресурс сохранять. Даже испортил отношения с редактором mychel, мне непонятно, почему они считают возможным публиковать сообщения даже оскорбительного характера? Наверное, для собственных рейтингов, ведь материалы со мной постоянно выходят, и форумы там – ого-го какие! Мне неприятно. Хотя… Пусть уж лучше говорят так, чем не говорят ничего. Вообще, я человек уже сложившийся, и у меня есть своя позиция. И если кто-то думает, что после прочтения поста очередного своего злопыхателя я брошусь меняться – ошибаются. Если я доверяю человеку и считаю, что он имеет право на критику, я прислушаюсь. Наш психолог может сказать: «Да ты крут!», и мне больше ничего не надо.

17-00. Все. Наконец, у героини «проступают» черты лица. Хотя, если честно, она хороша и без косметики. Модель все же. Пора ехать, Павла ждут на другой площадке. Он садится в синюю машину и покидает салон.

18-00. Центр города. Кафе. Другой оператор. Звукорежиссер. Девушка-администратор. Собираются гости. Нарядные, тревожные. Муж, ради которого героиня решилась переделать грудь. Пластический хирург Олег Горбанев, после дня операций устало сидит в стороне. По залу носятся неугомонные дети. Все существуют автономно, как-то не пересекаясь. Ничто не говорит за то, что здесь будет съемка. Но кафе закрыто «на спецобслуживание», и посторонних никого нет. Понимаю, что владельцы кафе – в числе партнеров проекта.

Как строятся отношения с рекламодателями? Спинку прогибаете? Или сами идут на имя, на известность программы?
Есть, которые приходят сами, но есть и те, кого приходится «обращать в свою веру». Это бывает трудно. У нас есть целый клан «интересных» рекламодателей, которые работают с позицией: если я заплатил, значит, я могу заказывать музыку. Они не понимают, что приходят в определенный формат, вливаются в определенную историю, и начинают выкручивать руки. Так, хозяйка одного модного магазина диктует стилистам, что они должны выбрать, например. Ну, а самые лучшие отношения складываются с заказчиками, которые к сотрудничеству подходят творчески, что-то предлагают для конкретного героя, стремятся «попасть в тему». В таких случаях результат всегда хорош. С такими мы долго работаем.

18-30. Честно? Я бы на месте Павла давно дала по башке оператору, который 20 минут не может найти точку, куда «включиться», а посему спокойно сидит на стульчике. Он, похоже, устал еще до начала съемки. Михайлов же невозмутим. Сам подсказывает, где что, по ходу решает что-то с официантами, дает инструкции родственникам. Удивленно поднимаю брови, Павел замечает и смеется: «Да, я и на операции всем халаты завязывал и бегал, куда посылали. Только что не резал!»

19-00. Свет выставлен, звук налажен. Начинают писать «синхроны». Родственники сходу, без репетиций, уверенно говорят в камеру. Идет запись, а между камерой и папой героини пытается прошмыгнуть женщина. Павел едва успевает схватить ее за локоть, она шепотом, почти в камеру, говорит: «Да, я быстренько». Павел делает страшные глаза и продолжает ее держать. Интервьюируемый не останавливается, камера работает. Забавно будет посмотреть, как «склеит картинку» монтажер. Хирург пытается увильнуть от записи. Видно, что устал. Но шутит. Предлагает всем расслабиться, напиться и устроить мордобой. Наверное, чтобы не оставаться без работы…

19-30. Томительное ожидание. Героиня задерживается. Гости фотографируются «со звездой», Михайлов с удовольствием позирует. Все хотят есть. Нельзя. «Спонсорский» стол еще не снят. Почему-то подумалось об операторах и звукачах. Ловлю администратора, которая уже дежурит на крыльце. Спрашиваю, а вы их хоть кормите? Смеется: периодически! Ну, делимся тем, что есть… Замечаю, что под шумок муж героини сбегал за спиртным. Ага! Вот оно как!

20-00. Ну, все! Лимузин привез Ларису. Хороша! Родственники пытаются подглядеть, но до срока администратор честно держит оборону. Восхищение в кадре должно быть естественным. Вошла – общий вздох. Ребенок картинно падает в обморок. Все смеются. Интересно, войдет в окончательный вариант? Павел командует: «Руками трогать Ларису нельзя! Только по моей команде!» Я команды не углядела – все целуются. Героиня говорит речь. Павел шепчет оператору: «Спиной ко мне и немножко в ту сторону», гости принимают на свой счет и… дружно разворачиваются к камере спинами. Умора!

Дальше времени я уже не засекала. Операторы сами привычно снимали стол, гостей, героиню. Павел – в сторонке. Собирается уходить. Уйти не дают, сажают за стол. Веселье. Единственный бурный момент съемочного дня.

Аппаратура упакована в кофры. Финита. Павел уходит. А последний вопрос?

Все так гладко! А кошмар с катастрофой, пожар-наводнение, развод с дракой на съемках когда-нибудь были?
Кошмар-катастрофа? В одной из ранних серий в салоне красоты волосы у героини покрасились в зеленый. А белый лимузин уже под окнами, и толпа напряженно ожидающих гостей у накрытых столов. Четыре часа ждали лимузин с гостями. Кто-то уже спал, кто-то подъедал закуски, у кого-то дети маленькие… Четыре часа ее в человеческий цвет перекрашивали. Вот это было страшно. А из смешного? Во время съемки испытания с парашютом, одного из операторов мы посадили в тот отсек, где летят парашютисты, привязали небольшую страховку. Парашютисты-то выпрыгнули, а дверь не закрыли. И когда самолет пошел на посадку, оператор наш понял, что это, видимо, последняя съемка в его жизни…

Павел устал. Но держится. Будем ждать выхода программы. И новых программ. Он обещал три блефоропластики и две истории с реконструкцией – парня после травмы и девушки после болезни. 

Pin It on Pinterest

Share This