+7(351) 247-5074, 247-5077 info@missiya.info

Морганатические, то есть неравные браки особ царствующей фамилии с лицами из некоронованных семейств, были не так уж редки в Романовском семействе. Браки такие, как правило, заключались по страстной любви, взаимному прочному чувству – иначе быть не могло, слишком от многого любящим приходилось отказываться! Единственным из русских самодержцев со времен Петра Великого, кто обвенчался со своей подданной, то есть официально вступил в морганатический брак, был Александр II…

 Летом 1859 года император Александр II остановился в имении Тепловка князя Михаила Долгорукова. Император сидел на веранде, к нему и подбежала очаровательная девочка. «Кто вы, дитя мое?» – спросил ее Александр Николаевич. «Я – Екатерина Михайловна. Мне хочется видеть императора», – ответила та. Девочка поразила его ласковостью, непосредственностью и грацией. Так состоялась первая встреча Александра II, которому к тому моменту исполнился 41 год, и  тринадцатилетней княжны Долгоруковой.

 Через несколько лет Долгоруковы разорились. И царь велел определить четверых мальчиков в петербургские кадетские корпуса, а Катеньку и Машеньку – в Смольный институт благородных девиц. Однако вскоре князь Долгорукий умер, а его вдова переехала в Петербург.

Весной 1865 года император по традиции посетил Смольный институт. Услышав от начальницы Смольного госпожи Леонтьевой имена Екатерины и Марии Долгоруковых, Александр II вспомнил Тепловку и захотел увидеть девушек. Екатерине в ту пору исполнилось 18 лет, Марии – 16. Старшая сестра оказалась девушкой среднего роста, с изящной фигурой, изумительно нежной кожей и роскошными светло-каштановыми волосами. Император был поражен расцветшей красотой девушки.

Варвара Шебеко, придворная и весьма услужливая дама, не раз выполняла деликатные поручения императора. Не секрет, что Александр Николаевич в начале 1860-х годов имел немало романтических приключений. Но мимолетные романы не затрагивали сердца императора и не давали никакого успокоения его душе. Он был не сладострастен, а влюбчив и искал не удовлетворения своих прихотей, а глубокого настоящего чувства. Александр II уважал свою супругу на протяжении всей ее жизни, однако их отношения все больше напоминали заученный раз и навсегда ритуал. Став императрицей, Мария Александровна оказалась в плену неизменного придворного этикета, сделалась рабой внешних привычек.

Итак, самодержец вновь прибег к помощи Варвары Шебеко, именно через нее посылал Кате сласти и фрукты. Шебеко подружилась и с княгиней Верой Долгоруковой, одолжила ей деньги, выданные для этой цели Александром II, и расписала перед ней блестящие перспективы, открывающиеся перед ее дочерью. Обедневшей княгине эти перспективы показались действительно выходом из финансового тупика. Обе женщины внушали девушке мысль о покорности судьбе, о том, что любовь царя к ней – редкая, уникальная возможность устроить свою жизнь и жизнь своих близких. Однако Катя продолжала держаться от монарха на расстоянии. Но ее сдержанность воспламеняла Александра Николаевича больше, чем изощренная опытность прежних возлюбленных. Пребывание Долгоруковой в Смольном мешало развитию романа, и Шебеко устроила ее уход из института «по семейным обстоятельствам». Но император не мог открыто посещать их квартиру, тогда находчивая Варвара предложила в качестве временного выхода «случайные» встречи Долгоруковой и государя в Летнем саду.

И вот Александр встретил княжну в Летнем саду. Она была невозмутима и совершенно спокойна, что сбивала с толку ничего не понимающего Александра, перед которым все терялись, волновались, заискивали. Однако для Долгоруковой любовь к ней монарха продолжала оставаться чем-то не совсем реальным, хотя постепенно и заполнявшим всю ее жизнь. Это давало ей необычайное спокойствие, озадачивавшее Александра. Он настойчиво пытался убедить Катю в искренности и чистоте своей любви. Та же относилась к нему только как к государю. Она абсолютно не понимала, почему мать и Шебеко бранят ее за «неприличное поведение по отношению к императору». Она готова была почитать, да и почитала царя как образцовая подданная Российской империи. Меркантильные интересы не играли для нее никакой роли. Смущала и огромная разница в возрасте – 29 лет.

 Постепенно регулярные встречи влюбленного монарха и княжны сделали свое дело. Катя стала привыкать к императору, встречала его улыбкой, перестала дичиться. Между тем свидания в Летнем саду на глазах праздной публики становились все более неудобными. Петербуржцы шептались: «Государь прогуливает свою мадемуазель». Встречи перенесли на аллеи парков Каменного, Елагиного, Крестовского островов столицы. 

4 апреля 1866 года на Александра было совершено покушение. А в мае 1866 года скончалась княгиня Вера Долгорукова, так и не сумевшая обеспечить приличное приданое дочерям…

И вот в этих-то самых обстоятельствах – потеря матери, чудесное избавление Александра от смерти, его растерянность от того, что в ответ на все свои благодеяния он получает пулю, —
Катенька Долгорукова почувствовала, что необходима этому человеку, именно человеку, а не царю, и что он необходим ей. Они нуждались друг в друге. Она ощутила себя женщиной, готовой к состраданию и самоотверженности. В ней наконец-то проснулась любовь…

Первого июля 1866 года в Петергофе праздновалась очередная годовщина свадьбы Николая I и Александры Федоровны. В трех верстах от главного Петергофского дворца находился павильон «Бабигон», покои которого предоставили гостям праздника. Сюда Варвара Шебеко и привезла ночевать Долгорукову, а сама устроилась в соседних апартаментах, чтобы создать впечатление, что девушка постоянно находилась под ее неусыпным наблюдением. Уединенный и тихий павильон «Бабигон» стал хранителем тайны первого любовного свидания Александра и Катерины. Впоследствии княгиня Долгорукова говорила, что во время этой встречи она была близка к обмороку, и, что совсем уж неожиданно, почти в таком же состоянии трепета и восторга был и ее августейший возлюбленный. Утром, расставаясь с нею, царь сказал: « Я не свободен сейчас, но при первой же возможности я женюсь на тебе, ибо отныне и навеки я перед Богом считаю тебя своей женой».

Петербургский «свет» узнал о тайной связи Александра и Долгоруковой практически тотчас. Слухи поползли по столице, причем воображение представителей бомонда оказалось гораздо грязнее, чем у простолюдинов, которые видели в Долгоруковой всего лишь императорскую «демуазель». В «верхах» же утверждали, что княжна невероятно развратна чуть ли не с пеленок, что она ведет себя нарочито вызывающе и, чтобы «разжечь страсть императора», танцует перед ним обнаженная на столе. Судачили и о том, что она в непристойном виде проводит целые дни и якобы даже принимает посетителей «почти не одетой», а за бриллианты «готова отдаться каждому».

И Екатерина Михайловна уехала в Италию, чтобы дать время пересудам уняться. И Шебеко, чтобы не потерять своего влияния в Зимнем, решает заменить уехавшую Долгорукову ее младшей сестрой Марией. Но Александр II, придя на встречу с Марией, поговорил с ней около часа о ее житье, подарил кошелек, наполненный червонцами, и удалился. Для него с недавних пор не существовало других женщин, кроме Екатерины Михайловны.

По возвращении на родину влюбленные продолжали встречаться ежедневно, едва соблюдая установленные приличия. Екатерина стала собеседницей Александра, его советчицей, внутренним голосом. Они с царем становились все ближе и были в равной степени необходимы друг другу. Из многочисленных поездок Александр слал ей тысячи откровенных, искренних писем.

30 апреля 1872 года Долгорукова родила сына. Через несколько дней его крестили, назвав Георгием. 

«Высший свет» гудел, как растревоженный улей. В императорском доме высказывали серьезные опасения по поводу тех ситуаций, которые мог породить этот инцидент. Но все были единодушны в том, что ни Георгий, ни его мать ни в коем случае не будут введены в царскую семью и останутся вне династии. Пересуды еще не замолкли, как на будущий год Екатерина Михайловна родила еще одного ребенка. На сей раз это была девочка, названная Ольгой. Паника еще более усилилась, когда Долгоруковой и ее детям (Георгию и Ольге) был пожалован титул светлейших князей Юрьевских. 

Власть Александра более не интересовала. Порой им овладевала тяжелая меланхолия, доходившая до глубокого отчаяния. Никто из других монархов не желал более его счастья своему народу: он уничтожил рабство, отменил телесные наказания, установил суд присяжных, провел во всех областях управления мудрые и либеральные реформы. В отличие от других царей он никогда не стремился к кровавым лаврам славы. Что получил он в награду? Со всех концов России поступали к нему донесения губернаторов, сообщавших о бунтах. Смятенной душой он невольно стремился к единственному человеку, пожертвовавшему для него своей честью, светскими удовольствиями и успехами, — к человеку, думавшему об его счастье и окружавшему его знаками страстного обожания. Устав от нелепой многолетней игры в тайные свидания на чужой квартире, Александр решился на отчаянный шаг, он приказал поселить Долгорукову и их детей в Зимнем дворце прямо над собственными апартаментами. Им были отведены три точно такие же комнаты, как и у императора, и без всяческой утайки поставлен лифт, соединяющий его и ее квартиры. Александр прекрасно понимал, что этот поступок вызовет взрыв негодования в его семье и станет скандальной великосветской сенсацией.  

 Императрица Мария Александровна никогда ни с кем не обсуждала увлечений мужа, в том числе и этой его измены. Все эти годы с необыкновенным достоинством и смирением она несла свой крест, даже когда он поселил Долгорукову над своими покоями в Зимнем дворце, так что государыня могла слышать, как над ее головой бегают «побочные» дети императора. Весной 1880 года, после очень долгой болезни, продолжавшейся полтора десятка лет, она тихо скончалась. 

Через месяц после похорон жены Александр сказал Екатерине то, чего она ждала вот уже 14 лет: «Петровский пост кончится 6 июля. В этот день я решил обвенчаться с тобой».

   6 июля 1880 года в небольшой комнате нижнего этажа Большого Царскосельского дворца у скромного алтаря походной церкви состоялся тайный обряд венчания. Были приняты строжайшие меры к тому, чтобы никто из караульных солдат или офицеров, ни один дворцовый слуга не заподозрили о происходящем. Александр II заботился о том, чтобы его родня не попыталась сорвать обряд венчания. Государь был одет в голубой гусарский мундир, невеста – в простое светлое платье.

После этого события Романовы потеряли даже формальный повод для игнорирования Долгоруковой-Юрьевской. Но она искренне пыталась расположить к себе и к своим детям родственников мужа, сохранить мир в большой семье Романовых. Но отношения между ними остались достаточно напряженными.

Александр Николаевич в кругу новой семьи часто и охотно обсуждал планы своего ухода на заслуженный отдых. Закончив социально-экономическое и политическое реформирование России, император намеревался через шесть месяцев, самое большее через год, отречься от престола и вместе с женой и деть-ми уехать в Ниццу, предоставив сыну Александру Александровичу заботиться о процветании государства. Эта его мечта так и осталась мечтой. Однажды, прогуливаясь со своей молодой женой, Александр вдруг сказал: «Я боюсь своего счастья, я боюсь, что меня Бог слишком скоро лишит его».

1 марта 1881 года произошел взрыв, который погубил императора. И погубил ее жизнь, которая, впрочем, тянулась еще долго-долго, до 1922 года, в той самой Ницце, о которой они так мечтали. Но в пустоте, без него…

За 14 лет любовной связи у них родилось четверо детей: Георгий, Екатерина, Ольга и Борис, умерший в младенчестве.

А все-таки Александр и Екатерина любили друг друга на удивление, на зависть искренне и самозабвенно. Их чувство даже не всегда укладывалось в обычные рамки, выплескивалось на листы бумаги, переходило в романтические поступки. После революции в октябре 1917 года в кабинете императора нашли альбом эротических рисунков, профессиональных по форме и весьма смелых по содержанию, сделанных Александром Николаевичем. Моделью для этих рисунков послужила Екатерина Михайловна Долгорукова-Юрьевская. В свою очередь, накануне погребения останков императора в Петропавловском соборе княгиня остригла свои роскошные волосы и положила их в гроб супруга. Наложница, любимая, жена, она прощалась со своим господином, обожаемым мужем.  

Pin It on Pinterest

Share This