На встречу с председателем Челябинского областного фонда культуры Кириллом Шишовым я пришла на четверть часа раньше и застала его беседующим с человеком в форме офицера МЧС. Когда тот ушел, Шишов рассказал его историю. В юности этот человек прочитал роман Степанова «Порт Артур» и всю свою жизнь посвятил поиску уральских полков, погибших в годы русско-японской войны. В Челябинске немало мест, связанных с этими трагическими событиями.
К примеру, возле бывшего магазина «Золотой ключик» располагался госпиталь, организованный для раненых участников русско-японской войны богатым челябинцем Сапего-Ольшевским. Об этом напоминают посаженные ранеными воинами дальневосточные лиственницы, которые и поныне растут на этом месте. Потом почитатель таланта Степанова записал воспоминания сестры милосердия, работавшей в госпитале, нашел других очевидцев событий и в результате создал что-то вроде истории Моршанского пехотного полка, погибшего в Мукдене. У него хранится капсула с землей с полей тех сражений, которую ему передали сотрудники посольства России в Китае. А областной фонд культуры помог решить вопрос с сооружением знака в память уральских воинов-участников русско-японской вой-ны. Удивительно, но все это сделала всего лишь вдохновленность литературным произведением! «И таких фантастических историй у нас в фонде культуры огромное количество», – заключил свой рассказ Шишов.
– А как зовут этого человека?
– Вы журналист, вам важно имя исследователя, а мне важен образ поиска, потому что я – литератор, – говорит Кирилл Алексеевич. – Мне важно сознавать, что у нас есть люди, которые пишут, ваяют, ищут забытые имена и новые темы. Благодаря этим людям рождаются живые истории челябинской культуры, из которых потом слагается общее полотно культуры Челябинской области. Без этих людей, их историй, интереса к прошлому и настоящему нет и культуры.
Мне выпало величайшее счастье всю свою жизнь жить в Челябинске. Я вообще оседлый человек. Только дважды переезжал, уже 46 лет женат. Длительность пребывания на одном месте в сочетании с особенностями характера и непрерывной литературной работой (у меня сотни записей, наблюдений, зарисовок, которые ожидают своего часа на антресолях моей квартиры) дают редкую возможность глубокого погружения в среду, которое лежит в основе всякого художественного исследования. Думаю, что если бы я жил в столице, то в моей жизни было бы значительно меньше находок и открытий. Честно говоря, я и за границей-то бывал лишь для того, чтобы проверить свои книжные впечатления. По-настоящему мне интересен только Челябинск.
– Расскажите о себе.
– Учился в ЧПИ, со 2 курса работал в обществе охраны памятников, занимался в литературном театре, пробовал свои силы в литературном творчестве. В этом отношении на меня большое влияние оказал отец. В свое время он учился в Московском институте философии и литературы, занимался писательством, хотя у него не вышло ни одной книжки. Он очень ценил Валерия Брюсова, имя которого в ту пору носил ИФЛИ.
К слову сказать, Брюсов – гениальный романист, предсказавший в романе «Алтарь победы» революцию 1917 года. Нет в нашей отечественной литературе другого романа, который бы так точно и глобально показал смену духовных начал. Мотивы другого, не менее гениального, романа Брюсова «Огненный ангел», угадываются в Булгаковском «Мастере». Слава Богу, Булгакова сегодня знают все. А кто читал Брюсова? Это насколько же богатой должна быть литература, чтобы позволить себе роскошь забвения таких великих произведений!
– По-вашему, жизнь в провинции для писателя продуктивней, чем жизнь в столице?
– Да, но далеко не в каждой провинции. Челябинск – особое место, у этой территории особая миссия. Особенность – в евразийской нашей культуре с ее уникальными этноконтактами, в геологическом разломе местности, таящем сокровища недр, к которым только прикоснулся человек, а главное в том, что на этой земле зарождалась человеческая цивилизация, символом которой стал Аркаим. Это жители Аркаима придумали колесо, использовали его в колесницах, а чтобы они могли проходить сотни километров по степям, научились отливать бронзовые детали. В конце 80-х годов ХХ века наши ученые Г.Зданович, С.Боталов, С.Григорьев получили бронзу по технологии того времени и восстановили модель первой в мире колесницы. Уверен, такая колесница должна стоять у входа в областной краеведческий музей как главный символ аркаимской цивилизации.
– Если коротко, то в чем значение Аркаима?
– Аркаим – вершина всего, и он сохранен для нас самой природой: Шлиману, чтобы найти Трою, пришлось снять 26 культурных слоев, Аркаим лежал на поверхности. Здесь, на границе леса и степи зародились две ветви цивилизации – кочевой и оседлый. Здесь отразилась стратегия мира, заключающаяся в преимуществах разумного потребления над безмерным, созидания над разрушением. Почему неандертальцы, покорившие континенты, загонявшие зверей огненным палом и убивавшие себе подобных (в пещерах, где они обитали, ни одного целого черепа), уступили место кромань-онцам, которые хоронили своих близких, ввели основы моногамии, оставили после себя наскальные рисунки, в которых угадываются первые попытки художественного осмысления мира? Да потому что цивилизация, наращивающая агрессивность и приводящая к исчезновению ресурсов, обречена на гибель. Заповедь «Не убий» подсказана человеку самой природой. Культура – это свод запретов. Ты сам себе ставишь ограничения, добровольно берешь на себя ответственность за себя и свои поступки, выстраиваешь свою жизнь в соответствии с нравственными законами и в результате получаешь мандат на продолжение своего рода – нормальную семью, любовь детей, уважение соплеменников.
– Древний Рим погиб, потому что не знал запретов?
– Конечно, а евреи, с их 10 заповедями, преодолели миллион трудностей и до сих пор являются сильнейшей нацией, сохранившей себя и свою национальную культуру. Нельзя относиться к природе как к своей вотчине, кичиться обилием пушек-танков. Понимание священности захоронений – выше сознания того, что мы – опорный край державы. И жители Аркаима владели этим знанием. Потом оно отразилось в текстах, появившихся задолго до Библии (Авеста, Рамаяна, Махабхарата), и это – одно из свидетельств того, что Аркаим является прародиной ариев. Об этом же говорит схожесть национальных орнаментов, общие корни слов (Ригведа – от русского корня «ведать», т.е. знать, интуитивно чувствовать.) Православные священники выжигали каленым железом память о ведунах, а брамины в Индии сохранили почет и уважение к людям, несущим знание из глубины веков.
Избранность Южного Урала как места, где наиболее полно и зримо была воплощена идея первичности природы, впоследствии была подтверждена учениями Вернадского, Ферсмана, Федоровского. Благодаря тому, что последний был большевиком, удалось подписать у Ленина документ о создании Ильменского заповедника. Я вижу мистическую связь в том, что сегодня Аркаим является частью Ильменского заповедника. Урал по-прежнему шлет миру знаки, символы, предостережения, и надо только уметь их услышать и прочесть.
– Какие еще объекты на территории области вы бы поставили в один ряд с Аркаимом?
– Природа сберегла для нас еще три великих памятника эпохи палеолита – Игнатьевскую пещеру, пещерный комплекс Сикияз-Тамак и остров Веры на озере Тургояк. Это, не считая множества представляющих историческую ценность архитектурных сооружений и памятников техники, (например, энергокомплекс «Пороги» в Саткинском районе). К слову, во время работы в Фонде культуры мне очень пригодилось мое техническое образование, ведь культура Урала не отделима от таинства металлургии, золотоискательства, инженерной мысли. Не представляю, как работается на Урале бедным гуманитариям… Но повторю, главное наше богатство – люди, которые и творят историю культуры. Салим Фатыхов написал уникальное исследование о женщине. Челябинский литературовед Алексей Казаков подготовил к изданию первый в истории нашей литературы двухтомник замечательного русского поэта Николая Клюева, репрессированного во времена культа личности. Заместитель директора областного архива Галина Кибиткина организовала потрясающую по силе эмоционального воздействия экспозицию «50 лет большого террора», разместившуюся в скромном выставочном зале архива. Можно назвать немало других, дорогих моему сердцу имен – Леонид Оболенский, бывший режиссер драмтеатра Николай Медведев, руководитель литературного театра Арон Кербель…
– Доводилось ли вам встречаться с академиком Лихачевым, возглавлявшим Российский Фонд культуры?
– Да, мы встречались, но считанные разы. Дмитрий Сергеевич, прошедший голгофу сталинских лагерей и на 600 лет углубивший отечественную историю, по праву считался одним из духовных авторитетов нации, и повседневными делами Фонда культуры занимался мало. Основную работу делал его заместитель, бывший секретарь Пензенского обкома КПСС Георгий Васильевич Мясников – талантливый хозяйственник, понимающий при этом значение культуры. Он многому меня научил. Придя в Челябинский фонд культуры в качестве руководителя, я хотел, чтобы власть считалась с работниками культуры, чтобы чиновники не видели в культуре врага, хотя сам всегда был диссидентом. Когда меня зовут на баррикады, я не иду. Думаю, это не мое дело, а возникающие проблемы разумнее решать мирным путем. Если же сравнивать горбачевские времена с сегодняшними, то сравнение не в нашу пользу. В 90-е годы мы могли работать и зарабатывать, сейчас платим налоги наравне с коммерческими организациями.
– Вы с уважением говорите о современных деятелях культуры. А исторические фигуры, тот же Никита Демидов, какую роль он сыграл в истории уральской культуры?
– Демидов, говоря современным языком, – олигарх, он на свой карман работал. Мне больше интересны личности, в деятельности которых отражалась бы роль государства. Например, Дегенин – голландский любимец Петра. Он ничего не знал кроме фейерверков, но горел желанием принести пользу России, и это у него получилось. Он стал генералом и возглавил Ижорский завод, на котором освоили литье орудийных стволов для российской армии.
– Самое яркое имя на небосклоне отечественной культуры?
– Пушкин. В последние годы его муза достигла Бога. Если бы он не погиб так рано, то стал бы первым в России поэтом, который смог бы воспеть красоту зрелого, нравственного чувства, семейных ценностей. Это тема, напрочь отсутствующая в отечественной поэзии. Наши поэты в основном пишут о мимолетной, мотыльковой влюбленности, адюльтере. Если бы Пушкин жил дольше, он открыл бы новое направление в российской поэзии. У него уже в «Капитанской дочке» прослеживается эта тема.
– А вы, в каком возрасте достигли Бога?
– Я деист, мой Бог – природа, я люблю Тютчева, Вернадского.
– Какие наиболее весомые дела на счету Челябинского фонда культуры?
– Мы считаем значительным событием создание в Челябинске археологического отдела института истории и археологии Уральского отделения Академии наук РФ. При непосредственном участии фонда культуры был создан Камерный театр, Государственный оркестр народных инструментов «Малахит», организован Бажовский фестиваль народного творчества, Ильменский фестиваль авторской песни, издательство краеведческой литературы «Рифей». Был дан старт программе «Новые имена», мы активно участвовали в работе над энциклопедиями «Челябинск» и «Челябинская область», в создании концепции областного краеведческого музея. Большое внимание было уделено вопросам интеграции с творческими союзами и пополнению их рядов. Кроме того, фонд культуры – место, куда приходят за советом и помощью. Вот на днях пришел человек, Союз композиторов его не признает, а он 20 лет музыку пишет…
– Кирилл Алексеевич, Вы председатель областного фонда культуры, писатель, поэт, краевед, преподаватель, общественный деятель, руководите комиссией по культуре в Общественной палате области. Кем вы сами себя ощущаете?
– Шутом гороховым, вот кем. Человеком, который постоянно выдумывает что-то новое, порой забывая о возрасте. А если серьезно, то я ощущаю себя отцом, дедом и, конечно, сыном своего отца Алексея Алексеевича Шишова. Он погиб на фронте, но я всегда ощущал его присутствие, его участие в своей судьбе. Как будто тебя что-то двигает по жизни, какой-то поток, и для тебя очень важно не выйти из этого русла…
