Алексей Фокин – ректор Уральской государственной медицинской академии дополнительного образования, заведующий кафедрой неотложной медицины и сердечно-сосудистой хирургии, руководитель областного центра онкохирургии, доктор медицинских наук, профессор, академик трех академий, консул Европейского общества сосудистых хирургов. Вырос в семье медиков. Отец Анатолий Александрович Фокин – один из основоположников развития сосудистой хирургии на Южном Урале, ученый, опубликовавший более трехсот работ по проблемам этой области медицины. Жена Елена Алексеевна – медик. Сын Леонид единственный в семье, кто избрал другой путь – точные науки. Алексей Анатольевич не возражает: у каждого в жизни своя дорога. Главное, чтобы выбор был правильный. В начале этого года Фокин стал дипломантом престижной национальной премии имени Минина и Пожарского за заслуги в развитии хирургии сонных артерий, ангиохирургии, обучении врачей в академии, которую Алексей Анатольевич возглавляет.
В Челябинске делается больше всех в стране уникальных, высокотехнологичных и очень сложных операций на сонных артериях. Работает пять отделений сосудистой хирургии, еще одно – в Магнитогорске. Такой рывок сделан не на пустом месте: стартовая площадка выстроена благодаря предшественникам.
– Алексей Анатольевич, насколько важна для человека сосудистая система?
– По сути, это та проводящая система, которая снабжает все наши органы веществами, необходимыми для их нормальной деятельности. Инсульты, инфаркты – это результат сбоя в сосудистой системе, который и дает осложнения, порой необратимые.
– Один мудрый поэт однажды написал стихи: «В конце концов, все дело в том, что мы когда-нибудь умрем». Грустно, но Творец уготовил нам два основных пути ухода в вечность: рак и сердечно-сосудистые заболевания. Фатально?
– Ничего подобного. Сам факт атеросклероза вовсе не означает, что с этим недугом не надо бороться. Надо. Более того, существует масса хороших лекарств, есть технологии хирургической помощи, которыми мы владеем вполне успешно.
– Ну вот и расслабились, а то «фатально», «уход в вечность»… Кстати, Алексей Анатольевич, в народе упорно витает мнение, что коньяк, водка очень полезны для сосудов.
– Если речь идет об очень умеренных дозах, то они хотя бы не вредны. Но, как врач, наблюдая множество больных, я не могу с этим согласиться. К тому же русский человек… Если бы он соблюдал эту самую умеренность. Это миф, который придумали любители выпить.
– Но в России традиционно много пьют, едят мало овощей, фруктов, это же чревато для сосудов?
– Присутствие овощей в пище действительно крайне необходимо. Недавно я побывал в Китае, где едят рис, много овощей, только свежеприготовленную пищу, а вместо мяса употребляют рыбу. Результат налицо: в Поднебесной куда меньше сосудистых болезней. Однако мир становится все теснее. И вот уже в Китай проникает европейская кухня, все эти фаст-фуды, гамбургеры, чизбургеры. При этом статистика заболеваний начинает быстро уравниваться. Еще пример: до 60-х годов у папуасов Новой Гвинеи не было сахарного диабета вообще. Массовый туризм внес изменения в режим питания. И что же? Число заболеваний сахарным диабетом у папуасов сегодня среднестатистическое.
– Алексей Анатольевич, а давайте не о болезнях. В конце концов, все дело не только в том, что мы когда-нибудь умрем, а чтобы это «когда-нибудь» подольше не наступало. Мы живем и хотим жить здоровыми. Вы работаете для того, чтобы поставить заслон коварному убийце, врагу № 1: инфарктам, инсультам, для чего реконструируете сосуды, чистите их, убираете поражения, и не безуспешно. А какой вы человек? Ваш отец – очень известный ученый, основатель сосудистой хирургии на Урале. Каково быть его сыном? Мешает или поддерживает отцовская известность?
– Мне сложно говорить об отце. Большинство самых серьезных сосудистых операций на Урале впервые сделал именно он. Признаюсь, я не собирался стать сосудистым хирургом, хотя отец был для меня учителем и в жизни, и в профессии. Он меня никогда не подталкивал. Даже мою докторскую диссертацию прочитал только после защиты. Мои планы на будущее были связаны с грудной хирургией, но неожиданно я получил предложение: в областной больнице освободилось место сосудистого хирурга. И я дал согласие. Судьба.
– Отец приветствовал этот шаг?
– Он был против. Я его понимаю: не всегда союз отцов и детей складывался успешно. Родство часто мешает нормальным отношениям. Папа вообще человек крайне щепетильный, он всегда боялся, что его могут заподозрить в режиме особого благоприятствования, который он обеспечивает сыну. Поэтому он порой был излишне жестковат, на что я, правда, никогда не обижался.
– Вы мягкий по натуре?
– На самом деле я не знаю. Это как Софья Толстая, прожив столько лет с великим писателем, призналась, что так и не узнала его. Мягкий ли я? К сожалению, жизнь часто ставит меня в ситуации, когда я обязан проявлять твердость. Врач вообще не должен быть мягким. Я не люблю слово «милосердие», когда речь о профессионализме. Не надо сюсюкать с больным, гладить его по руке, говорить «ты уж потерпи, миленький». Это затрудняет общение. Милосердно, когда врач скрупулезно исполнит свой долг, сделает все до мелочи, чтобы помочь на деле, а не раствориться в словах. Именно в этом проявляется истинное сочувствие к человеку.
– Но мы, пациенты, часто благодарим докторов за «ласковость». Хочется же сочувствия…
– Да я это понимаю. Конечно, когда больным в поликлинике все время говорят, что вас много, а зарплаты у нас маленькие, того нет, сего нет, – это ужасно. За границей за такие слова человек был бы уволен в одночасье, а у нас как-то все это имеет место. Должна же быть врачебная этика, элементарная вежливость.
– Это из области: «не надо сочувствия, лучше помогите материально».
– Да, материально порой гораздо действеннее. Я знаю немало великих врачей, которые отличаются далеко не ангельским характером. Тот же Майкл Де-Бейки, который оперировал Ельцина, во время работы часто бывает страшно злой.
– А мне рассказывал профессор Юрий Иванович Малышев, как молодые коллеги записали на магнитофон «выражения» знаменитого Николая Амосова, которые он тоже позволял себе в операционной, и как был смущен, когда ему их прокрутили.
– Что не мешает и Амосову и Де-Бейки быть светилами в кардиохирургии. Потому что на первом месте здесь профессионализм, мастерство, долг перед больным, а это куда важнее.
– Алексей Анатольевич, а как вы относитесь к естественному праву больного поблагодарить врача?
– Если это его инициатива, сугубо добровольная, это надо понимать. Но страшно, когда больного в такие условия поставит сам врач. Этого не приемлю. Сегодня появилась хорошая практика – больной может платить за лечение официально. Кстати, в Америке деньги в конвертах врачу не приносят, но в больших медучреждениях даже есть лавки с сувенирами. Это общепринято. Но разговор этот не простой. Есть грани и для врача, и, кстати, для больного. Карман пациента не должен влиять на лечение. Хотя сегодня мы официально пришли к этому. Расслоение в обществе привело к тому, что те, у кого деньги, могут получать гораздо более качественную помощь. Пока, увы, медицинский полис – не гарантия хорошего лечения.
– Вы трудоголик?
– Трудоголиками люди становятся с годами. Думаю потому, что уходит часть жизни, когда надо было развлекаться, куда-то бежать, встречаться, общаться. Постепенно человек взрослеет, все меняется и работа для него становится главной.
– Любимая работа?
– Конечно. Я никогда не поверю, что приносящая большие деньги деятельность типа «купи-продай» может доставлять человеку удовольствие. Разве что конечный результат – деньги. Но ведь большую часть времени мы все же проводим на работе. Конечно, надо, чтобы ей хотелось заниматься.
– Алексей Анатольевич, а как у вас со свободным временем? Когда беседуешь с врачами, то большинство, по-моему, живет только медициной. Вы-то как все успеваете: ректор, заведующий кафедрой, есть еще онкоцентр, общественная работа…
– На самом деле это сложно, и я не считаю свою организацию жизни идеальной. Суперпрофессионализм часто заводит в тупик. У человека должна быть отдушина, свое свободное время. Это относится ко всем профессиям. Замыкание на чем-то одном – не лучший вариант. У меня самого процентов девяносто тоже занимает работа, и я от этого не в восторге. Человек слишком многогранен. И занятие чем-то другим помогает будить профессиональную фантазию.
В связи с этим мне вспоминается писатель Сергей Есин. Я читал один из его рассказов «При свете маленького прожектора». Герой, молодой парень, хочет прорваться в элиту общества. Это цель его жизни. Он знакомится с дочерью генерального конструктора ракет. Дело идет к свадьбе, и генеральный находит время познакомиться с будущим зятем. Все хорошо, молодой человек в восхищении. Отец мягкий, интеллигентный человек, знаменитость, герой труда, его часто показывают по телевизору. И вдруг во время разговора раздается телефонный звонок. Будущий тесть выходит из комнаты. Молодой человек оглядывается и задерживает свой взгляд на расписании ученого на месяц, там все до минуты: сдача проектов, объектов, встречи, поездки, в том числе в Нью-Йорк и так далее. А в самом конце этого длинного престижного расписания ремарка: «А когда жить самому?».
– Удается «жить самому»? На что вы тратите свои десять процентов?
– На семью, в первую очередь. Любим отдыхать на наших озерах. У меня много друзей. Кстати, когда я был совсем молодым человеком, мне казалось, что все самое интересное в мире происходит в медицине. Позже я обнаружил, что не профессия определяет «интересность» общения. Я знаком с множеством людей самых разных, и они невероятно интересны. Человеческое общение – действительно роскошь и одно из самых увлекательных занятий.
В зимнее время стараемся с женой ездить за границу. Мне нравится Араб-ский Восток, Израиль – они завораживают. Но особенно люблю Швецию.
– Это почему же?
– Швеция на самом деле произвела на меня очень сильное впечатление. И не только потому, что это страна с самым высоким уровнем жизни в Европе. Шведы внесли огромный вклад в развитие общества. Пароходный винт, кардиостимулятор, сепаратор для молока – все это изобрели они. И этот список огромен. Я прочитал книжку «Шведские инновации» и был поражен. В стране ощущается какой-то особый характер: люди в общении приятные, интеллигентные. Я никогда не мечтал о загранице, но если бы пришлось, то выбрал бы только Швецию. Там даже в магазинах обслуживают иначе. Нет навязчивости, никто не пристает со словами «Вам помочь?» Продавец вообще не будет отвечать на вопросы типа «А что вы мне можете предложить?» Но когда он вам понадобится, когда вы выбрали покупку, тут же окажется рядом и обслужит по классу.
– Ваши увлечения?
– Да много их. Начинал с марок, монет. Кстати, кое-что сохранил и с удивлением узнаю, что марки мои дорожают со временем.
Люблю музыку, хотя не имею никакого музыкального образования. Сначала, естественно, был Биттлз, затем Роллинг Стоунз. Люблю Вагнера, Моцарта, Чайковского, Брамса. Люблю оперу, балет, особенно «Лебединое озеро». Пусть вас не удивляет, но драма меня почти не интересует. Причем музыку предпочитаю слушать в записях, часто привожу их из-за границы. Вживую такого не услышишь, я избалован хорошим исполнением.
– Признаюсь, меня удивил в вашем списке Вагнер…
– У меня эта любовь, скорее, от очарования германским эпосом, нибелунгами. Романтичный Вагнер вторичен, но, став для меня открытием, он покорил меня.
– Между прочим, любимый композитор Гитлера…
– Что делать, Вагнер не виноват. Я слушаю много джаза, не столько классического, сколько смешанного, современного. Люблю и рок-музыку.
– А что читаете?
– Классику, Пушкина – его нель-зя не любить, очень много в нашей жизни с ним связано. Это настоящий национальный поэт. Но самый любимый – Пастернак.
– Я видела вашу книгу «25 шагов в будущее». Там эпиграф из Пастернака…
– Да, мне очень близки эти строки «Жизнь ведь тоже только миг,/ Только растворенье / Нас самих во всех других, / Как бы им в даренье». Пастернак много выстрадал и все же пришел к такой светлой мысли: дарить себя, растворяясь в других. Я читал воспоминания сына Хрущева, и тот писал, что отец очень каялся из-за травли поэта в 50-е годы. Говорил, если бы он сам прочитал «Док-
тора Живаго», то этого бы не произошло…
– Что делать, время было такое: «Я Пастернака не читал, но скажу…» Где эти люди? А Пастернак с человечеством навсегда. Кого не любите, Алексей Анатольевич?
– Признаюсь – не воспринимаю «модных» сегодня писателей. Не бросайте в меня камнем, но, например, Коэльо. Это, по-моему, вторичная литература. Рассчитанная на тех, кто не читал Библию, Тору, Священное Писание. Конечно, это мое виденье писателя, но написанное им мне не интересно, я это уже читал, причем на более высоком уровне.
– А я вот, признаюсь, почитываю Устинову, детективы…
– Да и я, когда еду в поезде, лечу в самолете, где серьезную литературу невозможно нормально воспринимать. Это разные вещи. И еще я регулярно хожу по книжным магазинам, развалам, благо сегодня есть что почитать и полистать. Должен сказать, что иногда присмотришься к книжке и по какой-то причине не купишь: денег не хватило или посомневаешься. Приходишь на следующий день, а книжки-то уже нет. То есть люди читают, следят. И реально их больше, чем сегодня принято думать.
– Что вы цените в человеческих отношениях?
– Когда твой друг знает твои слабые стороны, недостатки, но никогда ими не пользуется. Это называется в общем-то просто – уважением. Не люблю, когда меня подталкивают к поступкам, которые мне неприятны. Не могу сказать, что дружу со своими больными. Здесь присутствует элемент определенной зависимости, хотя, как сказал поэт, «но правил нет без исключений».
– Вы определили шкалу жизненного пространства: десять процентов – просто жизнь, девяносто – работа. Поэтому последний вопрос касается все же работы. Вы – ученый, ректор академии, заведующий кафедрой, оперирующий хирург, представитель на Урале Европейской ассоциации хирургов. Что в этом обязательном списке для вас главное, и как удается нести такую огромную ношу?
– Ноша велика, но пока хватает сил, она моя. Все, что я делаю, важно и необходимо. И все же, в первую очередь, я просто врач, все остальное – вторично.
