Вещи, которая создает челябинская художница Татьяна Бердникова, самодостаточны, как люди. У каждого ее костюма (а костюм тянет за собой рождение соответствующего головного убора, сумочки, бижутерии из ткани и т.д.) – свое имя, своя история создания и даже место прописки. Все эти удивительные создания «живут» в шкафу, который занимает угловую часть комнаты, являясь одновременно и домом для платьев, и творческой мастерской для автора. В нем множество отделений, полочек, разгороженных участков пространства, предусмотрено даже место для швейной машинки и стульчик для ее хозяйки.
Когда мы приходим к Татьяне в гости, она открывает створки своего волшебного шкафа и начинает показывать, что нового появилось в его недрах: наконец-то завершен белый костюм, у зеленого переделан ворот, а сшитый без единого соединительного шва ситцевый жилет украсился связкой текстильных бус. Потом мы пьем зеленый чай, рассказываем друг другу, что произошло за время, пока мы не виделись, а рядом – многоцветный и теплый мир хозяйки – лоскутки, клубочки, костюмы, платья, которые как будто слушают нас и ждут очереди, чтобы поведать собственную историю…
Татьяна Бердникова – не только создатель современных костюмов в народном стиле, участник и лауреат многочисленных выставок в России и за рубежом (последняя поездка во Францию, Швейцарию и Германию в составе ассоциации «Русский квилт» состоялась осенью 2005 года), но и автор уникальных картин в технике лоскутной мозаики и оригинальных аксесcуаров. Кроме того, Т.И. Бердникова – педагог, создавший собственную методику преподавания конструирования и моделирования одежды и успешно применяющий ее на практике в Челябинском информационно-обучающем центре общества «Знание».
То ли потому, что Т.Бердникова – художник непрофессиональный в смысле самобытности, то ли по другой причине, но ее творческую манеру сложно уложить в рамки какого-то одного художественного направления. Она сама создает для себя законы, по которым и существует, и существование это гармонично, потому что продиктовано не амбициями, не честолюбием и даже не необходимостью заработка (Бердникова не продает свои работы), а исключительно внутренней потребностью шить, бесконечно обогащая авторской фантазией гениальную простоту народного костюма. Творчество – вот тот моторчик, который вырабатывает ее индивидуальную энергию жизни.
Шить Татьяна начала с 13 лет. В то время с одеждой в магазинах было туго, и за выкройками гонялись, как за художественной литературой. Девочка собирала у всех родственников журналы и выстраивала выкройку по описанию, иногда не очень представляя, что у нее из этого получится. Но когда из двух полотнищ ткани, вырезанной из старого маминого платья, вдруг вырисовывался образ будущей блузки, а из круга – юбка под названием «солнце-клеш», это походило на чудо.
Само собой разумеется, что поступать Татьяна намеревалась в Институт легкой промышленности, но не прошла по конкурсу. Приехала в Челябинск к родственникам и решила подать документы на инженерно-строительный факультет Челябинского политехнического. Правда, в школе с точными науками у нее было неважно, но она сказала себе «надо», засела за математику, разобралась в ней, как в сложной выкройке, и даже нашла в этом своеобразную гармонию. Надо сказать, что, несмотря на тихую внешность и робость взгляда, в Татьяне всегда жила сила характера, помноженная на невероятное трудолюбие. Благодаря этим своим качествам она, гуманитарий по духу, не только успешно сдала вступительные экзамены в ЧПИ, но и все последующие годы хорошо училась, потому что всегда делала хорошо все, за что бралась.
Естественно, что в студенческие годы Татьяна не только грызла гранит науки, но и увлеченно шила. Тканей в магазинах по-прежнему не было, и она, как в детстве, неустанно перекраивала старые родительские туалеты, делая это все смелее и необычней. Однажды, надев армейский ремень отца, который эффектно подчеркивал ее тонкую талию, она стала ловить на себе завистливые взгляды сверстниц и поняла, что костюм может полностью изменить человека. Это часть мифа, который каждый из нас сочиняет про себя на протяжении жизни…
Я уже говорила, что скромность и прилежание, свойственные моей героине, сочетались в ней с твердостью характера, и она это не раз демонстрировала. Например, увидев на двери вуза объявление о приеме в парашютную, мотоциклетную и стрелковую секции, не колеблясь, выбрала самую экстремальную – парашютную. Но мама сказала: «Только через мой труп». И настоятельно посоветовала дочери стрелковую – поскольку сама в прошлом была Ворошиловским стрелком. Вскоре Таня стала одной из самых перспективных спортсменок института и даже вошла в сборную команду области. Поначалу, правда, тренер попытался приохотить ее к винтовке, но Татьяна, которая, как всякий шьющий человек, была внимательна к внешним атрибутам, упорно отвергала эту идею: стрельба из «винтаря» предполагала ношение с собой тяжелого и неприглядного обмундирования – наколенников, подлокотников, телогрейки. Пистолет был куда более элегантен, и молодая спортсменка вопреки инструкциям иногда даже носила его в сумочке…
Сегодня, спустя годы, она считает, что занятия в стрелковой секции очень пригодились ей, когда она стала профессионально заниматься конструированием одежды, – поставили руку, как говорят пианисты. А начертательная геометрия, которая «доставала» в вузе, развила чувство перспективы, объема, необходимые для построения выкройки. Так что правильно говорят – нет в жизни ничего случайного. Неисповедимы пути, которыми идем мы к своему призванию, и все, что прежде казалось ненужным и ошибочным, в конечном итоге идет в дело, становится кирпичиками в здании жизненного или профессионального опыта.
Так было и с Бердниковой. В конце учебы она уже осознавала, что выбрала «не то». Она мечтала о раскройном столе, как иные мечтают о театральных подмостках, а реально готовила дипломную работу по строительству нового учебного корпуса Николаевского кораблестроительного института. Дальше – больше: после окончания вуза ее направляют в Тюмень в аэропорт местного назначения, где она работает инженером проектно-изыскательской группы. Командировки на Крайний Север романтичны, но, к сожалению, не имеют ни малейшего отношения к творчеству, к любимым лоскуткам и тряпочкам. Потом Татьяна с мужем перебираются в Челябинск, и здесь ей становится совсем невмоготу. Она работает в известном проектном институте, в большом коллективе, а в больших коллективах ей всегда неуютно. Дни проходят похожие друг на друга, как капли осеннего дождя. Татьяну все чаще охватывает отчаяние…В один прекрасный день она не выдерживает и уходит учеником бутафора в Челябинский оперный театр. Ей 40 лет.
В театре Бердникова разводила клейстер в ведре и подновляла декорации и задники. Потом стала изготовлять из глины и папье-маше статуи, научилась делать искусственные цветы и муляжи фруктов, рамы для картин – благо папа, мечтавший о сыне, еще в детстве научил ее столярничать.
– Я была, наверное, самым маленьким человеком в театре, но самым счастливым, – говорит Татьяна Ивановна.– Потому что моя мечта о творчестве, наконец, начинала осуществляться: я училась, дышала атмосферой театра, в общем – жила…
Руководителем бутафорского цеха в оперном тогда был заслуженный артист РСФСР Михаил Щукин. В прошлом – солист балетной труппы, богато одаренная творческая натура. Ему не было равных в изготовлении бутафорского оружия. Татьяной он гордился. Когда кто-нибудь из посторонних приходил в бутафорский цех (а среди друзей Щукина было много известных челябинцев, в том числе декан ИС факультета ЧПИ В.И. Соломин), Щукин неизменно представлял Бердникову: «Знакомьтесь, это Татьяна. У нее высшее образование, и она кандидат в мастера спорта по стрельбе!»
В общем, Татьяна Ивановна получила все то, что хотела, но главное – она получила возможность заниматься творчеством. Театр дал ей импульс, благодаря которому у нее появилось желание работать, и свободное время (спектаклей тогда было мало), которое она полностью посвятила освоению новых методик лоскутной техники, а чуть позже засела за создание своей авторской программы конструирования одежды. Потому что знала, чувствовала: пробьет час, и ее призвание заявит о себе, перекроив, как старую выкройку, очередной период ее жизни…
И именно так все и получилось. Бердникова прослужила в театре пять лет, потом ее позвали в филармонию, но в последний момент что-то не заладилось со штатным расписанием, и Татьяна естественно, как куколка из бабочки, превратилась из театрального бутафора в свободного художника. Время вынужденной безработицы длилось недолго. Осмотревшись, Татьяна Ивановна пришла к директору ДК «Монолит» с предложением создать во Дворце кружок кройки и шитья. В ту пору такие кружки были только в Доме офицеров и клубе «Дзержинец». Между тем город рос, вовсю шло строительство Северо-Запада, люди хотели быть счастливыми и хорошо одетыми. И директор согласился рискнуть, но поставил условие: если народ не станет посещать кружок, инициатор затеи заплатит неустойку.
– К занятиям я готовилась, как к первому свиданию, – вспоминает Татьяна Ивановна.– Подобрала наиболее удачные выкройки, с которых когда-то начинала сама, продумала темы, тренировалась перед зеркалом, чтобы выглядеть убедительно. Слава Богу, с первого занятия у меня никто не ушел. И с последующих тоже. Но я не расслаблялась и все время была начеку, к каждому занятию готовила какой-нибудь сюрприз и, конечно, сама старалась подавать пример элегантности, приходя на занятия все время в новых, изготовленных своими руками нарядах. Видимо, я немного переборщила с собственным имиджем, потому что несколько слушательниц стали ходить за мной по пятам, умоляя продать им несколько вещей из моего гардероба. Особенно усердствовала одна, положившая глаз на мою юбку, которую я сшила из мужниного аэрофлотовского сукна. Я пыталась отшутиться, обещала выкройки, но все было тщетно: женщине нужна была именно та юбка, которую носила я. История закончилась тем, что моя слушательница вместе с мужем уехала на постоянное место жительство в другую страну. Я ее провожала и на прощание вручила сверток, из которого выглядывал кусочек синего аэрофлотовского сукна …
– Преподавательский опыт оказался успешным?
– Да. Я обнаружила, что могу заниматься любимым делом и в то же время быть интересной людям. А поскольку преподавание предполагает постоянное пополнение собственных знаний и умений, я стала участвовать в российских фестивалях лоскутной мозаики, познакомилась со многими интересными художниками. В их числе Тамара Санчес, до сих пор являющаяся для меня кумиром.
– Чем она вас привлекла?
– Санчес – одна из тех редких натур, которым дано увидеть первозданную красоту мира и донести ее до зрителя. Она любит камни, ветки, травы – простые формы и структуры, которыми полна природа, и видит задачу художника в том, чтобы не вмешиваться в эту гармонию, а лишь подчеркнуть ее точной деталью. Московская квартира Санчес украшена снопами, берестой, галькой, множеством незамысловатых стеклянных сосудов. Свои потрясающие панно, квилты, украшения, а главное – изготовленные из набивных натуральных мелкоузорных тканей костюмы, возрождающие русские традиции, эта художница тоже как будто списывает у природы. Они просты, удобны и при этом фантастически изысканны.
Именно под влиянием Санчес, Бердникова вплотную занялась современным костюмом с элементами народного кроя, овладела сложной лоскутной техникой «крейзи», напоминающей свободную роспись, но при этом не оставляла преподавания и за 20 лет обучила основам конструирования и моделирования одежды сотни южноуральцев.
– Обычно педагоги выбирают себе какую-то одну аудиторию. Вы работаете и с молодежью, и с пожилыми людьми. Что вам ближе?
– Язык тканей, язык костюма – универсальный, понятный человеку в любом возрасте. Мне нравится доносить красоту русских текстильных традиций до слушателей, наблюдать, как они проникаются сознанием этой красоты. И в то же время я обожаю пожилых людей. Русские старики необыкновенны! В них так много неизрасходованной творческой энергии, терпения, любви, а главное трудолюбия, которое необходимо для занятий рукодельем. Вообще главная ценность рукоделья, на мой взгляд, в том, что оно возвращает нас к той изначальной, вещественной мере труда, которая заложена в каждом изделии и в каждом продукте. Если хочешь, чтобы из хаоса родился образ, ты неизбежно должен пропустить эту меру труда через свои руки и душу…
Завершая портрет Татьяны Бердниковой, хочу сказать еще об одной особенности ее характера: она ни от кого не таит секретов своего мастерства. Не любит стекол, которые закрывают текстильную картину от зрителя, избегает лаков, которыми иные мастера покрывают рамы для большего эстетического эффекта, не приемлет всего того, что является даже условной преградой, посредником между создателем работы и ее зрителем. Ее панно и картины всегда открыты для людей так же, как открыта для общения она сама – душевный человек и рукодельная мастерица.
