Знакомство с этой женщиной я воспринимаю как подарок судьбы. В ней удивительным образом сочетается несочетаемое – один из признаков гениальных людей – принятие мира таким, какой он есть, и детская ранимость, логический ум и потрясающее чутье, размеренность жестов и внутренняя скорость, сдержанность в суждениях и умение удивляться, открытость ко всему новому и редкий дар сохранить свое личное пространство.
Впервые я увидела Лилию Иосифовну Мельник, генерального директора строительной компании «Магистр», девять лет назад в какой-то передаче по местному телевидению. Это была предвыборная кампания действующего мэра, там было много известных людей, они о чем-то рассуждали, но мне запомнилась только эта женщина. Она говорила меньше всех, она говорила совсем мало, но она говорила по существу.
Она и сейчас говорит очень взвешенно, будто складывая из слов бусы – одну бусинку за другой, филигранно подбирая точные эпитеты, и ты понимаешь, что бережность этого человека к словам лучше всего другого показывает настоящую, подлинную бережность этого человека к жизни, к каждой ее минуте, и неподдельное уважение к человеку, с которым она эту минуту делит.
Мы встретились с ней в ее отеле «Мелиот», на первом этаже, в ресторане. «Это была моя мечта – построить отель, – говорит Лилия Иосифовна, – причем очень давняя. Во всех городах мира я рассматривала в отелях каждую деталь, мне все было интересно – как открываются окна, как горит свет. В 2005 году мне предложили освоить земельный участок в конце северо-запада. Кто мог тогда предположить, что северо-запад станет таким красивым современным районом, а из окон нашего отеля будет виден Ледовый дворец «Трактор». Скоро у нас открытие, и я безумно волнуюсь, мне так хочется, чтобы отель полюбился гостям нашего города, чтобы им было в нем уютно и комфортабельно, и конечно мне хочется, чтобы все 98 номеров всегда были заполнены! Когда мы начали строить отель, в наших проектах и чертежах рядом стоящие дома были запланированы немного по-другому. Угол одного из домов был направлен на дорогу. Я чувствовала, что это неправильно, что должно быть по-другому, но никак не могла понять, что. И вдруг меня осенило: я нарушила музыку улиц! И тогда мы развернули этот дом по-другому и полностью изменили композицию».
Рабочий день Лилии Иосифовны начинается в восемь утра. Люди, которые работают с ней годами, а в коллективе больше ста пятидесяти человек, привыкли к такому ее распорядку, и для них становится тревожным даже пятиминутное редчайшее ее опоздание. Однажды мне пришлось подождать ее десять минут – мы договорились о встрече в субботу в 11 утра в ее кабинете. Как выяснилось позже, я просто перепутала время, но за эти десять минут охранник офиса три раза предложил мне чай, два раз спросил, включить ли подогрев пола, и беспрестанно объяснял мне, что Лилия Иосифовна не опаздывает никогда. «Я работаю с ней много лет», – с гордостью сообщил он.
«Сразу после окончания института по распределению я попала в «Дорстройтрест» Южно-Уральской железной дороги, и моим первым руководителем и учителем был Израиль Яковлевич Колчинский. Мне вообще везет на людей – умных, одаренных, талантливых, наполненных, жизнелюбивых. Я к таким людям тянусь, многому у них учусь. Прошло уже очень много лет, а то, чему меня научил Колчинский, я помню до сих пор, и это мне помогает в работе. У меня по-прежнему на рабочем столе лежит папка с пятилетним планом», – говорит Лилия Иосифовна. – С пятилетним? – удивляюсь я. – Ну а как иначе? Я по-другому работать не умею. Для меня важно видеть цель, важно знать, куда я иду и что планирую сделать. Вторым ее учителем и наставником стал Василий Иванович Арсеньев, в то время директор по капитальному строительству крупнейшего советского предприятия «Челябинскуголь». Это было государство в государстве — большие объемы производственного строительства: пятьдесят тысяч квадратных метров жилья в год, свои детские сады, свои поликлиники, дома отдыха, объекты сельского хозяйства. Лилия Иосифовна проработала там почти двадцать лет.
Любовь к строительству привил Лилии Иосифовне ее папа, Иосиф Львович Мельник, известный строитель нашего города. Его не стало в феврале 2000-го года, но она и поверить не может, что прошло уже четырнадцать лет. «Мой папа был исключительным человеком, – рассказывает Лилия Иосифовна, – он был наделен удивительным даром любить – нас с братом, маму, наших детей. Папа никогда ничего нам не запрещал. Он говорил: идите к маме, спросите у нее разрешения. Он вообще очень любил людей, умел к каждому найти подход, с каждым разговаривал предельно уважительно. И даже сейчас люди помнят его. На днях ко мне подошла женщина и сказала: Лилия Иосифовна, а я работала с вашим папой. Папа родился в Вене в 1924 году. Затем семья жила во Львове, в Киеве. Когда началась Великая Отечественная война, папа семнадцатилетним мальчиком ушел на фронт, а бабушка была эвакуирована в Челябинск. Дед, папин отец, к тому времени уже был репрессирован, и бабушка оказалась в Челябинске с дочерью. Когда война закончилась, папа сам нашел бабушку и приехал к ней. Здесь он влюбился в мою маму и остался, а бабушка уехала во Львов. Знаете, что удивительно? Когда я впервые оказалась в Вене, меня не покидало какое-то странное внутреннее ощущение, что я нахожусь на своей исторической родине. Я бродила по улочкам этого сказочного города, и внутри меня всегда звучала музыка».
Она умеет удивляться абсолютно искренне, с любознательностью ребенка. В ней вообще по моим ощущениям до сих пор живет маленькая девочка, которой большая взрослая Лилия дает направление. «В детстве я очень любила Москву. Там жили мамины родственники, мы часто приезжали к ним, и Москва была для меня вторым родным городом. Мне казалось, что рубиновые звезды Кремля освещают всю Москву. Каково же было мое удивление, когда годика в четыре я поняла, что это не так. Мамина тетя жила в доме на Пятницкой, и он увиделся мне красивым, стройным, но совсем не освещенным звездами. После первого курса я попыталась перевестись в Москву – настолько мне нравился ритм этого города. Помню, в деканате рядом со мной стояли другие дети с какими-то важными родителями, а я была совсем одна. Что удивительно, меня приняли. Возвращаюсь домой и сообщаю эту новость родителям. Мама сказала: что? Мой ребенок не будет жить дома? Не разрешаю. А маму я ослушаться не могла», – смеется Лилия Иосифовна. – А если бы мама тогда разрешила? Вы задумывались об этом? – спросила я. – Задумывалась, – честно ответила она. – Но я не люблю возвращаться в прошлое и думать, что что-то пошло бы не так. Мы можем бороться с темными сторонами другого человека, мы можем бороться с собой, но спорить с судьбой бессмысленно. Все идет так, как должно идти.
«Успевать за временем – это серьезная задача. Чем старше становишься, тем сложнее это сделать. Время меняется очень быстро, и кто не успел, тот однозначно опоздал», – говорит Лилия Иосифовна. Ее умение встраиваться в перемены меня удивляет. Причем, само по себе действие «встраиваться» мне понятно, но у Лилии Иосифовны это, в общем-то несложное женское действие сочетает в себе такую смелость, такую решительность и такую высокую скорость оборотов вместе с редким даром оставаться верной себе. – Раньше вы говорили, что просыпаетесь в шесть утра, сейчас что-то поменялось? – спрашиваю я. – Поменялось, – смеется Лилия Иосифовна, – теперь я просыпаюсь в полшестого, а в шесть пятнадцать уже уезжаю в бассейн, который мы построили на улице Елькина. Каждый день, в любую погоду. Аркадий Лазаревич благосклонно согласился меня возить. – В любом настроении? – удивляюсь я. – Ирочка, я настолько люблю воду, ну о каком настроении вы говорите?
Семь лет назад она решила открыть в Челябинске «Эскаду». Все, кто знаком с торговлей не понаслышке, знают, насколько в Челябинске это было сделать сложно. Наверное, многие хотели, но удалось ей одной. «Помню, я приехала в Германию на переговоры с представителями марки, – вспоминает Лилия Иосифовна, – Лилия, – спрашивают они, – на каком языке вы предпочитаете вести переговоры, на английском или немецком? – Да мне без разницы, – отвечаю, – я все равно не могу вести переговоры ни на том, ни на другом. Разложила на столе проекты, показала им свои варианты помещения, внимательно слушала их вопросы, профессионально отвечала. И они согласились. Я была безумно рада их решению, это был совершенно новый опыт для меня. Поскольку я строитель, а профессия строителя достаточно мужская, мне нужно было направить свою женскую энергию в новое русло, чтобы чувствовать себя гармонично. Открыть в нашем городе представительство этой престижной и уважаемой марки было моей мечтой. В дорогих ресторанах Европы и в опере считается хорошим вкусом появляться в платьях Эскада, они всегда выделяются своим безупречным стилем и кроем. Любовь к красивым вещам у меня с детства, а может, даже и раньше. Моя бабушка, живя в Киеве, шила на заказ мужские костюмы, ее услугами пользовались известные люди города, моя мама с детства покупала мне красивые вещи. Пусть немного, но я их помню до сих пор, особенно платьице в голубовато-сиреневой гамме. Знаете, что удивительно? Недавно я вернулась с заказов на лето 2015 года, и там увидела платье, похожее на то мое из детства. Я вообще очень чувствую эту марку, она мне так близка, что даже иногда удивляюсь, как они придумывают модели, абсолютно совпадающие с моим настроением. Представляете, в этом году они придумали плащи без застежки! Ну это просто мечта всей моей жизни, потому что застегиваться я категорически не люблю, у меня нет на это времени. Моя мама всегда строго следила, чтобы я выходила из дома, застегнутая на все пуговицы и в шапочке. Я все это делала как послушная дочь для ее спокойствия, а потом, уже на лестнице, снимала шапочку и расстегивала пуговицы!»
Мне все время казалось и кажется, что словосочетание «еврейская мама» несет в себе скорее драматический оттенок, нежели комедийный. И дело здесь совсем не в том, что еврейская мама как-то лучше или по-особенному относится к своему ребенку, чем мама другой национальности. И не в том, что кто-то хочет быть лучше, а кто-то хуже. Мне кажется, что особенность этого термина кроется в генной памяти этой национальности. Люди, из поколения в поколение живущие в страхе быть изгнанными, научились этот страх трансформировать в гениальные достижения в социуме и совсем не умеют отпустить от себя самое дорогое, что у них есть, – своего ребенка. «Костя родился таким маленьким и худеньким, что я всегда за него боялась, – улыбается Лилия Иосифовна, – я просыпалась посреди ночи и слушала его дыхание – мне постоянно казалось, что он не дышит. Костя рос таким одаренным и добрым мальчиком, что мы с мужем всегда им гордились. Сейчас я мечтаю о том, чтобы сын продолжил мое дело. Говорю ему: сынок, для человека очень важно исполнить свое предназначение, это одна из самых важных вещей в жизни. Правильное понимание своего места в пространстве, правильное направление пути – это только половина успеха. Человек всегда должен понимать, где он находится, кто он и куда собирается идти дальше. Знаете, Ирочка, моя внучка Алиса каким-то удивительным образом интуитивно эту жизненную мудрость понимает в свои три годика. В воскресенье говорит мне: Лиля, не волнуйся, иди готовь кушать, я сама с Давидом посижу, я же старшая сестра!»
Что такое старшая сестра, Лилия Иосифовна знает хорошо. Лиле было два годика, когда родился Борис, поэтому, сколько она помнит себя, столько она знает своего брата. «Мой брат был моим первым ребенком, и эта истина в отношениях между нами сохраняется до сих пор», – говорит Лилия Иосифовна. Брат для нее – друг, единомышленник, родная кровь и очень любимый человек. Когда окончательно распался «Челябинскуголь», абсолютно родное для Лилии Иосифовны предприятие, практически второй ее дом, она – наверно, впервые в своей жизни, – потерялась. Она не понимала, как быть дальше, что ей делать, и в этот момент позвонил брат. – Ну что, собралась себя жалеть? – спросил он. – Не выйдет, я тебе этого сделать не дам. Приходи ко мне в офис и начинай работать. «Борис так сильно помог мне в той ситуации, что я не могу выразить это словами. Прошло пятнадцать лет, но то утро я помню как сегодня. Я была даже не в яме, я по своим ощущениям была в котловане, и только Борис вытянул меня из этого котлована». – Силой своей любви? – спрашиваю я. – Силой своей безусловной любви, – отвечает она.
Всеми нашими достижениями всегда движет только любовь. Она безошибочно приводит нас туда, куда надо. Первый дом, который построила созданная Лилией Иосифовной компания «Магистр», был дом на Пушкина, 12. За пятнадцать лет работы эта компания невероятно украсила наш город. Мы можем бесконечно рассуждать на вечную тему: сидеть женщине дома или работать, но, по моему глубокому убеждению, мы приходим в этот мир, чтобы сделать его красивее.
Несколько лет назад в интервью Галины Борисовны Волчек, главного режиссера московского театра «Современник», меня зацепила одна мысль, которую я помню до сих пор. Волчек сказала, что в жизни есть два самых сильных чувства, ради которых человек способен на все: материнская любовь и зависть. Два по своей сути противоположных чувства. Ради своего ребенка нормальная мать способна на самые невероятные поступки. Из зависти рушатся миры. В одном из наших разговоров с Лилией Иосифовной я вспомнила это интервью. «Согласна, – грустно ответила она, – согласна полностью. Раньше я переживала, когда чувствовала зависть в свой адрес. Потом научилась если не пропускать мимо это чувство, то хотя бы отстраняться от него благодаря каким-то истинам, которые мы открываем для себя в великих книгах и умножаем на свой жизненный опыт. Причем, мне кажется, что в нашей стране чувство зависти какое-то особенное. Многие годы нас учили тому, что все равны, и всего лишь за двадцать лет сложно поменять ментальность человека. Многим кажется, что они тоже могли бы, но кто-то им что-то не дал. Меня всегда удивляет, как не умеющие толком работать люди говорят, что они хотят свой бизнес. Ну какой свой бизнес, о чем речь, если ты даже на одном месте работы надолго задержаться не можешь? Если ты работаешь от звонка до звонка и больше тебя ничего не волнует? Почему никому не приходит мысль, что он тоже может стать балериной? Потому что хватает ума понимать, что там огромный труд и врожденный талант. Так почему же многие не хотят понять, что за любыми финансовыми достижениями кроется колоссальный труд, работа по четырнадцать часов, жизнь без выходных, эмоциональные нагрузки и огромная ответственность за каждое твое решение. Знаете, Ирочка, совсем недавно, буквально на днях, один весьма неглупый человек, взрослый, уважаемый, произнес в мой адрес такую ехидную фразу, что я еле сдержалась, чтобы не ответить ему. Думаю, что в основе его едкости точно была не материнская любовь ко мне».
Она потрясающе смешно шутит и так же моментально реагирует на шутки других. Однажды мы ужинали в их ресторане вместе с Аркадием Лазаревичем, ее мужем. Аркадий Лазаревич совершенно гениально шутил, и Лилия Иосифовна смеялась от души. В тот вечер мне казалось, что мы перелетели на машине времени на тридцать лет назад, и я увидела их совсем молодыми. – Вы сорок лет вместе и до сих пор смеетесь шуткам Аркадия Лазаревича? – спросила я на следующее утро. – А что, мне надо уже начинать плакать? – был ответ. Разговаривать с ней на грустные темы больше пятнадцати минут невозможно. Она слушает, отвечает, вспоминает разные истории, а потом в секунду так метко переворачивает твою глубокомысленную фразу, что сразу же становится необычайно легко на душе. Однажды она удивленно спросила меня: – Разве уже прошел год? Как бежит время! – Ничего оно не бежит, – серьезно ответила я, – столько разных событий произошло за год. – Значит, бежит, но не бесполезно! – рассмеялась Лилия Иосифовна. Ей нравятся неординарные люди, она всю жизнь притягивает к себе ярких талантливых людей, осознает этот свой дар и очень радуется этому. Она вообще очень любит людей. По-настоящему, по-серьезному, по-взрослому. «Любить людей – это ведь не разговоры о том, кто где отдыхал, любить людей – это открывать в них те грани, о которых они и сами еще не знают. Через одну только похвалу всю глубину человека не откроешь», – говорит Лилия Иосифовна.
Человеку очень мало надо для счастья. Мудрость – в том, чтобы уметь это осознавать. Мудрость – это вообще такие ножницы между огромной благодарностью к тому, что у тебя уже есть, и умением принимать то новое, что дарит мир. Для ощущения себя счастливой Лилии Иосифовне Мельник нужна ее семья и ее работа. И без того, и без другого она обойтись не может. Когда я готовила этот материал, я без разрешения Лилии Иосифовны спросила у одной из ее сотрудниц и единомышленников: а как вы называете ее за глаза? – Мы называем ее мамочкой, – ответила она. Мамочкой. Я не смогла сдержать слез и заплакала.
От этой женщины идет такое колоссальное тепло, такая любовь, такая мощь – диву даешься, насколько она одарена этими чувствами. «Знаете, Ирочка, в воскресенье на семейном обеде сын вдруг сказал мне, что я великая. Я так обиделась на него за это слово, так опешила, что сначала минуты три молчала, а потом говорю: сынок, как ты мог такое сказать? Ты же знаешь меня лучше других, знаешь, как скромно я себя веду, какой высокий счет к себе предъявляю. Он промолчал в ответ».
Лилия Иосифовна, ваш сын промолчал в ответ, потому что сказал вам правду. Рубиновые звезды Кремля освещают всю вашу жизнь. Вы действительно великая. Великая мать, великая женщина, великий человек. Вы просто в силу вашего воспитания не можете принять этот факт как данность. Помните, однажды я спросила: а если бы у вас была волшебная палочка, и можно было бы вернуться в любое время, но всего лишь на час, в какое бы время вашей жизни вы вернулись? Вы тогда ответили: так не бывает, сознание подсказывает, что это невозможно, я не люблю окунаться в свою память, у меня такое громадье планов, мне мало этой жизни. А потом помолчали долго-долго и сказали: я бы хотела снова прикоснуться к моему папе. Обнять, поцеловать, почувствовать его тепло, посмеяться с ним вместе. Мне хочется верить, что папа сказал бы мне: доченька, я горжусь тобой.
