Герой во всех смыслах этого слова встретил меня добродушно: помог снять пальто и предложил кофе. Я включила диктофон и уже через несколько минут оказалась в Кургане. В лодке и гидрокостюме. Вместе с Евгением Волосниковым.
В сентябре этого года Владимир Путин присвоил Евгению Владимировичу, начальнику поисково-спасательного подразделения ПСС Челябинской области, звание «Заслуженного спасателя Российской Федерации». С этого и начался наш разговор.
Евгений Владимирович, как вы ощущаете себя в новом звании Заслуженного спасателя РФ?
Двояко. Здорово, что мою работу оценили, как положено. Но, с другой стороны, вдвойне повысилась моя ответственность.На меня смотрят и равняются, и с этой точки зрения мне стало сложнее.
Что нужно, чтобы получить это звание?
Нужно полностью отдавать себя работе на протяжении многих лет.
И сколько лет вы уже отдали?
Двадцать восемь. До того, как я оказался в этой структуре, работал в контрольно-спасательной службе. Тогда еще не было МЧС. До армии я серьезно занимался альпинизмом. Еще в шестнадцать лет побывал, наверное, на всех горах бывшего Советского Союза. Еще мне всегда нравились все экстремальные виды спорта – сплавы по горным рекам, прыжки с парашютом. Работа спасателем неразрывно связана со всем этим, поэтому моя отличная физическая подготовка была очень кстати.
Наверняка не только любовь к экстриму и природе сподвигла вас стать спасателем.
С детства я мечтал о том, что буду ходить по горам и спасать людей. Я хотел приносить пользу.
Кто помог вам в осуществлении этой мечты?
Одним из моих первых наставников по выживанию в тайге и горной местности стал Заслуженный путешественник России Щекалев Валерий Геннадьевич. Именно от него я получил свои первые знания по спасению людей в экстремальных ситуациях. Мой второй учитель – Псюкалов Николай Владимирович – первый начальник областной поисково-спасательной службы, мастер спорта по прыжкам с парашютом. В многочисленных спасательных операциях мы принимали участие вместе.
В какой, например?
В 94 году мы провели две недели в Кургане. Тогда из Казахстана туда пошел вал воды – система плотин была разрушена. Деревни смывались за считанные часы, поэтому мы должны были как можно скорее эвакуировать всех жителей. Помню, как мы жили в гостинице в незатопленном районе, в то время как почти все близлежащие районы были затоплены полностью. Рядом с гостиницей у нас стоял уазик, а сверху к нему была привязана лодка. А свои гидрокостюмы, каски и спасжилеты мы держали под кроватями. Один раз нас подняли по тревоге в 12 часов ночи. Мы надели свое снаряжение и стали спускаться с четвертого этажа. Люди принимали нас за космонавтов. (смеется).
Куда вы отправились тогда?
На одну из деревень пошла вода. Многие уже спали и не замечали, что их топит. Если бы мы не эвакуировали людей до утра – они бы все утонули. Но многие не соглашались ехать. Была семья, которая забралась на крышу чердака с матрасом и телевизором. Там бабушка, дед и парень лет восемнадцати. «Никуда отсюда не поедем и все» – говорят. Пришлось вызывать полицию и снимать их оттуда в буквальном смысле под дулом пистолета. Слава Богу, сняли.
Там была одна возвышенность, с которой видно всю деревню. И представьте себе картину: всходит солнце, мы все стоим на берегу – жителей человек двести и восемь спасателей. Прямо на наших глазах вода поднималась и скрывала дома этих людей.
Жуткое зрелище.
Вы даже не догадываетесь, насколько. Там было много стариков и инвалидов, и все, чем они жили – их хозяйство и дома – оказалось под водой.
А какая спасательная операция запомнилась вам больше всего?
Это моя самая первая крупная спасательная операция – Ашинская катастрофа в 89-ом году, когда из-за утечки газа произошел мощнейший взрыв двух поездов «Новосибирск– Адлер», «Адлер– Новосибирск», пассажирами которых по большей части были дети. В самое пекло меня тогда не пустили, а как молодого и неопытного «посадили на телефон» в администрации Совета по туризму и экскурсиям. Как сейчас помню: ночь, я один в кабинете, и передо мной список пропавших, пострадавших, живых и мертвых. Телефон не умолкал ни на секунду. Всю ночь я отвечал на звонки родственников – погиб их ребенок или нет. Люди плакали, а мне было девятнадцать лет…
После такого человек начинает по-другому смотреть на мир…
У меня уже выработался синдром спасателя (улыбается). Даже в общественном транспорте я просчитываю, где лучше сесть или встать, смотрю, где запасной выход. Еще я всегда пристегиваю ремень – неважно, где сижу, сзади или спереди. Сознание тоже меняется. Ты становишься добрее и честнее, смотришь вперед, предугадывая события. По большому счету профессия спасателя это даже не работа, не спорт, не увлечение, это особый образ жизни и мышления. Хороший спасатель в первую очередь хороший психолог.
Когда спасатель должен включать психолога?
Не так давно мы вели поиски утонувшего ребенка. Лодка со спасателями ушла, а я остался на берегу, и ко мне подошел родственник погибшего мальчика. Несмотря на его слезы и боль, я должен с ним поговорить, рассказать, сколько могут длиться поиски, что происходит с телом и так далее. Все это нужно делать спокойно, рассудительно, без паники.
В обычной жизни вы тоже остаетесь невозмутимым?
Хотелось бы (смеется).
С момента своего появления и до сегодняшнего дня поисково-спасательная служба сильно изменилась?
Да, конечно. Когда служба только начиналась, у нас была одна оперативная машина, и было нас восемь человек на весь город. Это был 93 год. Чтобы отправиться на вызов, мы садились на троллейбус или ловили такси. Один раз пришлось ехать на велосипеде вместе с женой – она осталась с велосипедом, а я пошел «на дело».
Расскажите про этот случай?
В квартире, где грудной ребенок остался один, начался пожар из-за стоявшей на плите гречневой каши. Я спустился по веревке, затем пролез внутрь через окно, забрал ребенка и вышел с ним на руках через дверь. К этому моменту приехали родители малыша, но спасибо они не сказали, а обвинили меня в том, что я самовольно проник в их дом без разрешения. Хотели даже подать на меня в суд, но не стали.
Неужели вы так и не дождались благодарности?
Нет.
Это ужасно.
Но так бывает. И не редко.
А такие случаи не заставляют спасателей бросать свою работу?
Настоящих – нет. На самом деле у нас много других проблем. Раньше было гораздо больше спортсменов, в частности альпинистов, которые уже наполовину были готовы к работе спасателя. Сейчас таких практически нет. В 90-ые годы, когда никто толком не учился и не работал, многие спортивные клубы были закрыты. Плюс к этому многие ушли в бизнес, чтобы кормить семью. И со временем вопрос об обучении и подготовке спасателей встал очень остро. Тогда мы решили создать свой учебный центр на базе ГУ «ПСС ЧО». С 2001 я работаю там инструктором. Мы занимаемся тем, что сами с нуля обучаем ребят работе спасателя.
Какие принципиальные изменения произошли в процессе подготовки спасателей?
Например, раньше каждые три года спасателю можно было присваивать следующий класс. Всего существует четыре класса спасателей, и спасатель 1 класса должен быть супер-специалистом. Он обязан уметь все, в том числе руководить другими и быть главным в ходе спасательных операций. У нас же ситуация дошла до того, что многие спасатели 1 класса, к сожалению, никого и ничего организовать не могли. Поэтому нам было так важно перейти на другую систему подготовки. Мы разработали методику подготовки, согласно которой спасателю не присваивается следующий класс до тех пор, пока он не пройдет несколько ступеней в нашем учебном центре. И чтобы было еще интереснее, мы сделали так, чтобы люди у нас получали спортивные разряды. Мы пошли по пути спортивного туризма и альпинизма.
Что это означает?
Мы постоянно отправляемся на различные сборы. Последние, например, проходили в одной из самых глубоких пещер Башкирии Сумган-Кутук. Входной колодец этой пещеры 70 метров. Вы можете себе прдеставить, сколько это?
Думаю, что нет…
Чтобы вам было понятнее, скажу, что высота девятиэтажного дома составляет 27 метров. А глубина пещеры может достигать девяноста метров и дальше. Это настоящая пропасть. И когда ты в нее спускаешься, там повсюду лед, а фонарь не достает до стен – ты будто висишь в бездне. Спасатель не сможет помочь людям, заблудившимся в пещере, если он сам там ни разу не был. Мы должны как можно чаще быть туристами, чтобы в лесу или пещере ориентироваться как в своей квартире. Поэтому мы регулярно проводим сборы: отправляемся в лыжные походы, спускаемся в пещеры, покоряем горы и сплавляемся по горным рекам. Одним словом, занимаемся подготовкой на выживание.
А с вами происходили чрезвычайные ситуации?
Да, в горах много раз срывался, в тайге около недели блуждал.
Не один же?
Один.
Один?!
Да. В усурийской тайге.
Как вы там потерялись один?
Так получилось. Мне попалась старая карта, года 40-ого, все обозначенные там тропы заросли, и поэтому я заблудился сильно. А потом выбрал простейший способ выхода – нужно идти по падению воды. Один ручеек впадает в другой и превращается в небольшую речку. А все избы и поселения строятся возле воды. Поэтому когда идешь вниз по течению, обязательно к ним выйдешь.
Вам нестрашно было?
Страха не было, была неопределенность. Я не мог понять, почему компас с картой не совпадает, и где дорога, если она должна быть. Только горы и реки остались прежними.
За это время, что вы там плутали, можно было столько всего обдумать, да?
Некогда думать. Идешь, идешь, идешь.
А ночью?
Ночью я спал. У костра. С этим у меня проблем нет. Я же провожу курсы по выживанию, объясняю, как спать зимой в пещерах, как спать у костра. Кстати в осенней тайге, тем более усурийской, где вкусные кедровые шишки достигают огромных размеров, вполне хорошо.
А как же дикие животные?
Встречались. В метрах пятидесяти на меня выходил усурийский тигр. Я сначала за нож схватился, а потом подумал – а что я сделаю одним ножом? И убрал его обратно.
Так как же нужно вести себя при встрече с тигром?
Вы с ним вряд ли встретитесь.
Тогда с медведем?
Никогда не надо убегать. Иначе он увидит в вас добычу. Лучше его просто не замечать.
Это сложно – не замечать медведя…
Тогда шумите. Можно, например, палками постучать. Петарду взорвать. Хлопок громче оружейного выстрела. Напрямую на медведя я выходил раза четыре. Но они на меня не нападали – сами уходили. Два раза я встречался с волком. Как-то бежал со склона и прям нос к носу c ним столкнулся. Ветер шел сбоку, и волк меня не учуял, поэтому наша встреча были неожиданной для обоих. Ну мы посмотрели друг другу в глаза секунды три и разошлись. Если вы не нападаете на зверя, не приносите ему боли, не находитесь рядом с его детенышами, то все будет нормально. Сколько уже я по тайге шляюсь… Объездил всю карту бывшего СССР. Законы выживания, как и законы тайги, везде одинаковы.
Что мне нужно обязательно взять с собой в тайгу?
Спички в непромокаемой упаковке, зажигалку, нож, бумажную карту и компас, навигатор. Тогда останетесь живы.
Как ваша семья относится к вашей работе и вашему образу жизни?
С пониманием. Моя жена — спасатель 1 класса работает в ГУ «ПСС ЧО» с 1999 года. Мы совместно принимаем участие в различных спасработах. А в отпуске вместе сплавляемся на реках. Раньше брали с собой сына. В первый раз взяли его на сплав, когда ему было всего полтора года. Сейчас сыну пятнадцать. Лет до двенадцати он еще сплавлялся с нами, а потом ему стало скучно.
Как боретесь с чувством усталости?
Занимаюсь спортом, катаюсь на горном велосипеде, выбираюсь на рыбалку, хожу с друзьями в горы. С преодолением усталости проблем не возникает, на данный момент остаются неразрешенными другие вопросы.
Какие, например?
Вопросы, связанные с социальными гарантиями спасателей. Сотрудники МЧС работают на службе пятнадцать лет, а потом уходят на пенсию. Это очень важно, потому что за время работы идет очень большая нагрузка на здоровье. Из-за подводных погружений и прыжков с парашютом колени и позвоночник просто рассыпаются. Постоянные перепады температур и переохлаждения тоже малополезны. Когда наступило мое время, и я пришел в пенсионный фонд, там мне сказали: извините, но в законе сказано о спасателях МЧС, а вы работаете в областной спасательной службе.
Это до 1999 года мы были федеральными, потом нас перевели на областной бюджет. По сути мы выполняем одинаковую работу, но мы МЧС и не МЧС. Из-за этих трех букв я уже два суда проиграл, и вопрос до сих пор не решен. Мне давно пора на пенсию или я должен работать до шестидесяти лет? Ну ладно я преподавать могу. А другие спасатели? Наш руководитель Игорь Николаевич Шалковский старается всеми силами добиться определенности. В Москву пишем письмо за письмом, надеюсь, все разрешится положительно. И в отличие от полиции и пожарной службы, у нас нет соцпакета. Про нас все забыли и вспоминают, только если что-то случается.
Но вам никогда не хотелось заняться чем-то еще?
Нет, я с детства нахожусь в этой обстановке. Это мое.
Какой главный вывод вы сделали для себя за все время работы?
Сложный вопрос, потому что с течением времени в жизни все меняется настолько, что ты уже и не понимаешь, недавно ты пришел к какой-то мысли или давно, сам ли ты к ней пришел или нет.
Что вы больше всего любите в жизни?
Я люблю видеть благодарность в глазах спасенного человека. Люблю путешествия по далеким северным регионам, люблю ловить большую рыбу в Заполярье, ездить на катере по глухим речкам и ступать туда, куда прежде не ступала нога человека.
