+7(351) 247-5074, 247-5077 info@missiya.info

Согласно регалиям, Дмитрий Гуменецкий – кандидат медицинских наук, врач высшей квалификационной категории, заведующий урологическим отделением городской клинической больницы №6, член российского общества урологов, российского общества онкоурологов. Но среди тем нашего разговора оказались не только медицина и урология в частности, но и разница между любовью и нелюбовью, причины, по которым мы обращаемся к экстрасенсам и, конечно же, главный вопрос – кто кого ведет по жизни: мужчина женщину или женщина мужчину?

Дмитрий Васильевич, раньше на стенде перед вашей ординаторской была табличка «Запомните, врач всегда прав», а сегодня ее нет…
На днях я убрал эту неправильную табличку, но там появилась другая с юмором…

Почему же неправильную?
Первая причина – она написана человеком, который иногда повторяет, что врач имеет право на ошибку. Видимо, он устал и думает, что пациенты занимаются потребительским экстремизмом, предъявляя к своему врачу максимум требований, взятых из газет, журналов или телевидения. Сегодня пациент хочет получить от врача «все» и не задумывается, а нужно ли ему это «все». В результате между ними появляются серьезные разногласия. Вторая причина – она не отвечает нашему главному посылу, который заключается в безукоризненной чистоте отношений, доверии хирургам, отсутствии разногласий. А разного рода таблички, как и картины, собирают на себе пыль. Нам такое не нужно, здесь все-таки хирургия.

Когда мы придем к тому, что подобные европейские стандарты медицинского обслуживания будут выдержаны вплоть до каждой детали не только у вас, но и в других медицинских учреждениях?
Большое спасибо, что вы меня похвалили. (смеется)
Впервые про европейское качество я задумался с приходом миллениума. Тогда я изучал европейскую урологию на примере Испании и увидел, как работает их модель медицины, сколько в ней плюсов. Она как была шикарной, так и осталась, – настоящая медицина для людей.
В 2001 году я поехал в Самару, но уже в клинику ЭКО, многопрофильную клинику, построенную по европейскому образцу. Когда во время экскурсии мы с руководителем клиники Владимиром Карнаухом осмотрели клинику ЭКО – это был космос. В Челябинске такого уровня стационаров тогда не было. При осмотре хирургического блока и отделения интенсивной терапии я увидел кусочек еврогоспиталя в России, но когда прошел шок и радость от увиденного, то попросил показать туалетную комнату. Карнаух удивлялся – чего ты там не видел, – а мне было интересно, что можно сделать в таком красивом центре с обычным туалетом. И что же вы думаете? Туалетная комната там размером с мой кабинет. Дверь такая широкая, что можно легко попасть внутрь даже на инвалидной коляске. Тут же стоит душ, туалет, биде с ручками и всевозможными поддержками. Я стоял пораженный этим великолепием и думал, как можно туалет сделать лучше, чем кабинет руководителя? Тогда Владимир Игоревич, будто прочитав мои мысли, сказал о том, что именно так и нужно, и в любом медицинском учреждении человеку должно быть в первую очередь комфортно. При проектировании этой совершенно потрясающей клиники был учтен зарубежный опыт – взято немножко от немцев, австралийцев и англичан, а в результате получилось отдельное государство. Долгое время пары из Челябинска направлялись в Самару для осуществления ЭКО.

Неужели в городе-миллионнике не было ни одного центра ЭКО? И кто был первым в Челябинске?
Многие годы в Челябинске работает Центр планирования семьи и репродукции, который, как и многие частные клиники, сначала работал по сателлитным программам. Пары готовились у нас в городе, а потом направлялись в Самару, Екатеринбург, Питер, Москву. Но в 2007 году на базе ГКБ№3 вместе с моей супругой, мы вошли в проект с тюменскими специалистами, который позволил выполнить все программы и процедуры ЭКО в Челябинске. До этого полный цикл ЭКО в нашем городе еще никто не делал, и многие относились к этому скептически. Но, поскольку моя жена Наталия Гуменецкая, будучи замечательным врачом-гинекологом, всегда мечтала работать именно в этом деле, в успех которого верила безоговорочно, мы не сомневались. Нужно сказать, она специалист с большой буквы, всю свою жизнь Наталия Валентиновна работает ради человека, ради женщины. Иногда я называю ее «коммунисткой» в хорошем смысле этого слова, потому что она не жалеет ни времени, ни сил, ни любви для своей работы. После первого цикла программы ЭКО мы получили ошеломительный результат – из ста пар, обратившихся к нам, у пятидесяти трех наступила беременность. Это превзошло все наши ожидания. Сегодня первым деткам, родившимся в нашем городе при помощи ЭКО, уже десять лет, и они учатся в третьем классе. Думаю, тот успех подстегнул развитие этого направления в медицине. Сейчас в городе несколько центров, работающих по программам ЭКО. Но самый лучший коллектив, конечно, в Центре вспомогательных репродуктивных технологий, под руководством Данилова Валентина Витальевича, который сумел создать медицинский центр, в который делать ЭКО приезжают из Израиля и Германии. Там же сейчас трудится и Наталия Валентиновна. Многокилометровые положительные отзывы на сайтах сами по себе говорят об их успехе и надежности. Я и урологи нашей клиники много лет с ними сотрудничаем, помогая решать некоторые мужские проблемы хирургическим путем.

Сложность забеременеть среди молодых и, казалось бы, здоровых девушек – уже очевидная тенденция. Всегда ли это биологические причины? Нет ли здесь доли мистики?
Думаю, во многом виновата урбанизация, просвещенность и стремление сделать карьеру. Если говорить о фертильности у женщин и мужчин, то среди причин бесплодия сегодня до 50% это мужской фактор и 50% – женский.
Любовь, секс, воспитание детей и семья разделились как лепестки у ромашки и обрели абсолютно разное значение как для мужчин, так и для женщин. Есть люди, которые приходят и говорят врачам: хотим ребенка, но не можем его сделать, пришли к вам, потому что увидели рекламу. Делайте, что хотите, но нам нужен результат. А врачи не понимают, зачем им ребенок, если они всего лишь «пришли по рекламе». Есть и другие пары, которые держат слезы в ладошках и просят хоть какой-то помощи, потому что уже все перепробовали, и ЭКО их последняя надежда. К сожалению, и она не всегда оправдывается. Мне знакомы случаи, когда супруги проходят циклы ЭКО по пять раз, но у них ничего не получается. А иногда откуда-нибудь с Адриатического моря раздается звоночек, и женщина плачет в трубку: доктор, мне кажется, я беременна… Вот где мистика – несколько циклов ЭКО без результата, и беременность в естественном цикле. Наверное, такое возможно, когда люди уехали в совершенно незнакомое место, бросив свои телефоны. Они сумели расслабиться, что-то их отпустило, в никуда ушли все комплексы, а вместе с ними и ожидание неудачи.

На ваш взгляд, кто кого ведет по жизни и в браке?
Мне кажется, деление на матриархат и патриархат в семье условно, и в течение жизни оно может меняться. Вступая в брак, люди прощают друг другу любые неровности, странности, особенности мужского или женского организма и, главное – вопросы лидерства. Они идут по жизни ровненько-ровненько до самой старости. Когда встречаешь такую пожилую пару, смотришь и невольно удивляешься: они такие разные, но почему-то вместе. Может быть, дело в психологии или отношении друг к другу. Вероятно, одни умеют прощать ошибки, а другие переживают прежде всего за себя и не могут простить партнеру каких-то неудач, пусть и временных. И первые, и вторые не могут двигаться по жизни одинаково: один становится успешным за три-пять лет, а для другого важна этапность: достиг одного уровня, осознал, пошел дальше. Когда люди не видят этих различий между собой, то непременно расходятся, создавая в дальнейшем не новые семьи, а новые пары. Почему гражданские браки становятся все популярнее? Люди оказываются не готовы быть частью семьи, потому что это обязанность каждый день видеть перед собой одного и того же человека, осознавая, что ты ему необходим, и показывая, что он необходим тебе. Я намеренно использую это не совсем хорошее слово «показывать».

Что касается любви с первого взгляда, любви вообще… Она проходит?
Семья и любовь – совершенно разные вещи. О семье мы уже поговорили. А любовь… Это очень интимно. О ней можно сказать глазами, движением, подарком. Хоть раз в месяц. Хоть одним цветочком. И это будет любовь. На самом деле я из тех, кто не любит разглагольствовать на тему любви, поскольку это очень нежное и ломкое понятие. Есть творцы, которые говорят о любви много, пишут поэмы и снимают красивые фильмы с философией и высокими чувствами. А есть потребители. Наверное, любовь – это стремление обладать человеком, дать ему чувства, в которые он поверит, и суметь добиться ответного чувства, чтобы вместе родить детей и жить счастливо.

Вы сказали о стремлении обладать человеком, и мне вспомнились слова одной известной актрисы и режиссера: «Человек, неистово любящий, – ну, чтобы это была не какая-то там фанатская любовь и не болезнь психическая, когда кто-то может лазать по заборам и проникать в квартиры, а безусловная любовь – такой человек обязательно заразит другого своей любовью. И если вас любит сильная личность, с сильной энергетикой, то у вас просто нет шансов. Если вы кого-то по-настоящему сильно любите, он вас полюбит тоже, у него просто нет шанса этого избежать». Но если этого не происходит? Стоит ли пытаться обладать человеком?
Обожаю Ренату Литвинову с ее взглядами на многие вещи. Мне кажется, она очень искренний человек, и к слову «любовь» я хочу добавить слово «искренность».
Если люди, встречаясь не для создания семьи, относятся друг к другу искренне, не носят друг друга на руках, но готовы чем-то жертвовать друг для друга, наверное, это любовь, которую держать стоит. Многие пары несут в отношениях определенную долю контрактных обязательств – у тебя есть машина, у меня есть машина, у тебя квартира, и у меня квартира, мы встречаемся, нам это нравится. Так может длиться сколько угодно долго, но когда появляется что-то более важное, такие люди расстаются, говоря: ну это же не любовь. И пусть они делали друг другу подарки и шли на уступки, все же между ними были своего рода контрактные условия. Это рационально, но настоящая любовь к этому не имеет отношения. Любовь – это, пусть и не обоюдное порой, желание отдать все, чтобы тебя попросту заметили. И дай бог, чтобы, как говорит Рената Литвинова, ты бегал-бегал вокруг, все потерял, и на тебя обратили внимание. Это же здорово… Добиться человека и достучаться до него бывает очень сложно, поскольку у всех разный взгляд на жизнь. Кто-то учится до девятого класса, а кто-то заканчивает одиннадцать и мечтает учиться в Англии, имея такую возможность. Один знает пять языков, а другой едва говорит на одном. Таким людям будет сложно выстраивать взаимоотношения. Но сложно не значит невозможно.

Вас восхищают русские женщины и их отношение к семье и браку?
Катерина, почему такой вопрос? У меня хоть и не русская фамилия, но по матери я русский. (смеется). Мне нравятся русские женщины. Нравятся абсолютно. Они хороши не только потому, что их хвалят во всем мире. Русские женщины упрямы, красивы, требовательны, спортивны, чувствительны, умеют любить и воспитывать детей. Мне кажется в них какой-то особенный стержень жизни или мотиватор. Не понимаю, как к русским женщинам можно вообще относиться, когда они самые красивые в мире? Знаете, в чем заключается эта красота? Вовсе не в происхождении. Красота женщины проявляется в том, когда она способна добиться своего.
А фамилию подарил отец, по отцу я украинец с польскими корнями, много родственников живет во Львове. Я полдетства провел на Украине и очень люблю простые и теплые отношения между нашими народами. Сейчас все несколько по другому.

Вы часто вспоминаете время, когда бывали там?
Иногда вспоминаю…
Когда я приезжал во Львов маленьким мальчиком, меня поражала чистота булыжных мостовых. Помню, какие большие росли там деревья – кажется, метров по пятьдесят высотой. Последний раз я был в тех краях лет десять назад, и уже давно все стало совсем другим. Националисты умудрились надругаться над собственной историей, разрушив обелиски национальных героев, таких как Иван Франко, Богдан Хмельницкий, героев Второй мировой войны. Это очень тяжело осознавать. В родных, казалось бы, местах ты идешь по улице и оглядываешься, потому что люди показывают на тебя пальцем – разговаривает по-русски, не наш….

Разве это не мужское качество добиваться всего?
Сегодня все изменилось. Когда я говорил про семью, то допустил, что женщина может быть двигателем семьи, находясь на первом месте, будучи лидером. Теперь не мамы, а папы идут в декрет, и это вовсе не мужская слабость, это поддержка лидера. В наших женщинах я чувствую тот русский дух, о котором писали Некрасов, Пушкин и Лесков. «Здесь русский дух, здесь Русью пахнет…». Мне кажется, русские никогда не сдаются, особенно когда есть что терять.

Тогда у меня такой вопрос: был ли в вашей жизни момент, когда вы хотели обратиться за помощью к экстрасенсу?
Сейчас есть модная передача «Битва экстрасенсов». Я ее не смотрю. Не могу сказать, что не верю в это, может быть, дело в том, что я еще не созрел… Меня иногда спрашивают: почему ты не ходишь в храм? Я не атеист, на западной Украине меня крестили в католической церкви, но не хожу в храм, потому что не готов к этому. У каждого своя дорога к вере и батюшке. Я же могу помогать людям по-другому, просто помогая им, или поговорив с ними, отдав тем самым частичку своего.

Мы говорим немного о разных вещах. Поскольку вы врач, стремление помогать людям заложено в вас изначально. Но где вы ищете помощь, когда она нужна не другим, а вам?
Если человек раскрывает перед кем-то свою душу, то в дальнейшем этот кто-то сможет им управлять. К тому же экстрасенсы очень тонко чувствуют ситуацию, в которой ты был слаб, а какой мужчина любит свои слабости? И до какой степени нужно любить их, чтобы обсуждать с другими? В стремлении помочь людям могу порвать на себе рубашку, но когда начинаю обсуждать с кем-либо хоть какую-то свою маленькую проблемку, то и сам начинаю чувствовать себя маленьким-маленьким. И тогда говорю: стоп. Это ты должен решить сам. Я верю в энергетику и боюсь ее потерять. Собственно, экстрасенсы и работают на основе своих ощущений от энергетики человека. Говорят, что доктор, вылечивший пациента, отдал ему часть своего тепла и своей энергии. Бесспорно, есть люди, которых мы не пустили на тот свет, которым продлили жизнь и подарили здоровье, но пусть это будет чисто профессиональный подход. Зачем ломать тот барьер, который оставляет нас хорошими друзьями и знакомыми и становиться людьми, «копающимися» в душевных терзаниях друг друга?

То есть нужно очень четко оберегать свои и чужие границы?
Разумеется.

Давайте смоделируем ситуацию, в которой один очень близкий человек пришел к вам и сказал: я был у экстрасенса и выяснил, что на мне, и тебе в том числе, есть сильный сглаз. Чтобы мы могли справиться с ним, нужно пить «заговоренную» воду. Вы будете пить или откажетесь?
Воду я пить не буду. Свожу своего близкого человека в баню. Окуну в прорубь. Отхлестаю веником. Отдам его в руки хорошего массажиста. Мне захочется выгнать из него всю дурную кровь и мысли. Не исключено, что в этом поможет алкоголь, а, может, лыжные прогулки. Важно встряхнуть человека, освободить его от той депрессии и негатива, из-за которых он обратился к экстрасенсу. Мы можем управлять своими мыслями, желаниями и поступками самостоятельно. Зачем просить помощи у других людей? Для меня это проявление слабости. Я понимаю, что не все сильные – все разные.

Когда-нибудь перед вами находился врач, которого вы не могли бы уважать?
Не уважаю врачей которые не любят свою профессию, ненавидят людей и оправдывают свое поведение низкой зарплатой. Иногда человек, получивший медицинское образование и приступивший к работе, вдруг понимает, что пришел не туда. Слава богу, если он осознал это в течение первого года и ушел. Это достойно уважения. Есть и те, кто получает диплом ради диплома. О них и вовсе не стоит говорить. А есть люди, которые пока не умеют работать, но они могут научиться. У такого врача есть знания, но он не понимает, как их использовать на практике. Я буду готов научить его этому, но только в том случае, если, разговаривая с пациентом, он смотрит ему в глаза, а не на свои часы. Часто опытные специалисты отказываются передавать свой опыт, говоря о том, что не должны никого наставлять. Может быть, и не должны, но мы все равно находимся в определенной зоне ответственности за будущее.
Наверное, по своей сути я мечтатель. Вернувшись после двухлетнего перерыва в урологию ГКБ№6, в 2009 году, я решил изменить мир. Первое, что сделал – начал поиск нужных кадров. У меня были на примете медсестры и медбратья – студенты четвертого-пятого курса мединститута – им-то я и забрасывал удочки, спрашивая, а не желают ли они прийти в урологию или хирургию. Из тех пятнадцати человек рядом со мной остался один. Он прошел трудный путь от медбрата до ординатуры и работает сейчас в отделении. Тяжелый труд, невысокие зарплаты, дежурства, а он по-прежнему рядом, и я ему доверяю. Такие люди, как он, крайне важны. Такие врачи, как он, достойны уважения.

Если вернуться к выражению «врач всегда прав», то как отнестись к врачебной ошибке? К тому, что, не выспавшись, врач позволил себе не доделать свою работу как положено? Или «забыл», как нужно оперировать? Он тоже прав? На врачей накладывается колоссальная ответственность, и чтобы мы хоть как-то могли справиться с ней, существуют специальные рекомендации и стандарты медицинского обслуживания.
С одной стороны, нас приучают к стандартам и говорят, как надо делать каждую операцию, с другой, это защищает нас от ошибок. Врачи не могут соревноваться друг с другом, желая сделать ту или иную операцию как-то «по-особенному», потому что в данной ситуации любое отклонение от общепринятой нормы – угроза для чьей-либо жизни или здоровья. Врача, который допускает эту угрозу, я бы уважать не смог.
И, конечно, нужно всегда вперед идти, даже когда тебя не поддерживают. С 2010 года я мечтал, чтобы руководство нашей больницы услышало меня. День за днем я приносил рапорты на оборудование. Я говорил: давайте вложим деньги в лапароскопическую стойку и будем делать лапароскопические операции, а мне отвечали: это все для хирургии, а вы как делали эндоскопические операции, так и продолжайте делать. Но на сегодняшний день именно лапароскопические операции стоят на первом месте не только в хирургии, но и в урологии. В некоторых стационарах их доля доходит до 20-25% . Мое упорство дало результаты, лишь когда главным врачом стал Михаил Григорьевич Вербитский.

Вы придумали свою мечту, увидели в картинках, каким должно быть ваше отделение, и пошли к своей цели?
Именно так и было. Специально не говорю про прежних руководителей, которых у нас за четыре года сменилось три. Это был шок для меня: один хотел закрыть отделение, второй – выгнать из отделения меня, а третий просто ждал чего-то. Потом появился Вербитский и спросил, у кого есть желание изменить что-то в этой больнице. Я прибежал к нему первым со своим бизнес-планом и твердо заявил: хочу! Через неделю мы начали ломать стены, а через три месяца ремонт был полностью закончен. Об этом много говорили по телевидению, снимали сюжеты и брали интервью. Сегодня мы вышли на тот уровень, который должен был быть уже давно.
Люди, давно работающие в медицине, впервые оказываясь у нас, спрашивают: почему пахнет кофе? А почему не мочой? Я удивляюсь, почему у нас должно пахнуть мочой, а они отвечают: так отделение же урологическое! Потом они задают следующий вопрос: почему так тихо? Людей нет? Почему нет – они в палатах или смотрят какую-нибудь передачу по телевизору, сидя на кожаном диване. Что касается взаимодействия врачей и пациентов, то и здесь мы сделали ход конем. Пациенту больше не нужно бегать по отделению в поисках врача, я сам прихожу к нему палату, чтобы ответить на все вопросы.
В нашем отделении урологии работает слаженный коллектив единомышленников, все мы действуем по одной схеме и всегда готовы подстраховать друг друга. Нам совершенно неважно, какой человек перед нами, какой он национальности, какое положение в обществе занимает, и полон ли его кошелек. Мы относимся ко всем с равным уважением и заботой, а наше оборудование отвечает всем современным требованиям и позволяет оказывать пациентам первоклассную медицинскую помощь. Это мое большое счастье и маленькая гордость.

Я читала про ваше первое знакомство с профессией. Журнал «Америка», 1983 год…
Этот журнал мне выписала мама, я зачитывал его до дыр и повсюду носил с собой. Мальчишки в школе стащили у меня несколько номеров, потому что тоже хотели обладать таким журналом – он был очень красивым, издавался на русском языке. И в одном из выпусков – он у меня, кстати, до сих пор сохранился, – я увидел материал с названием «Нет предела совершенству: лазерное дробление камней», рядом с которым была напечатана фотография со светящимся лазером и камнем, рассыпающимся в пыль. Прочитав статью, я долго думал: что это? Как такое может быть? Где этот космос?

Значит вы и урология сразу нашли друг друга?
Я четко понимал, что буду урологом, когда пришел в интернатуру. Моя выпускная квалификационная работа была на тему «Лечение уролитиаза методом дистанционной литотрипсии». Этим занимался тогда мой шеф и учитель Павлов Юрий Васильевич. Тогда я еще не знал, какое оборудование будет в эндоскопической урологии и сам нарисовал, понапридумывал нужные инструменты: захваты, зажимы и прочее. Можно было сказать, что я сфантазировал, хотя на самом деле все это уже было, просто никто из нас этого не видел и не держал в руках. И когда профессор Совцов принимал у меня экзамен, то сказал: Дмитрий Васильевич, а напишите кандидатскую. Ваш шеф уже не одну сотню камней раздробил, а у вас такой инструмент нарисован…Может, он существует? А если нет, давайте создадим его? И он как в воду глядел.
Именно в тот момент, когда я пришел работать, город закупил два литотриптора. Помню, как мой руководитель открывает передо мной дверцы шкафа, а там полный набор эндоскопического оборудования! И он говорит мне: работать с ним никто не хочет – попросту не знают, как, что, куда… А я мечтал работать именно на таком инструменте – тоненьком, деликатном и красивом. Получается, что эндоскопическая урология у нас началась вместе с моим погружением в специальность. Уже тогда мы смогли избавить пациентов от тяжелейших открытых операций. Мы с шефом выполняли двухступенчатую работу: он дробил камни в почке, рассыпаясь, они спускались в мочеточник, откуда я доставал их тоненькой петлей. В то время никто не просчитывал никакого экономического эффекта, а на самом-то деле за этим было будущее. Мы могли сократить нахождение пациента в больнице с двух недель до шести дней. Я и на встречу-то к вам почему опоздал? Раздробил мужчине камень, убрал его из мочеточника, поставил катетер. Все это длилось минут сорок, завтра я уберу катетер, сделаю снимок, и через два дня пациент пойдет домой. Для меня важно помочь человеку поправиться как можно скорее, чтобы он мог вернуться к полноценной жизни и работе.

Какой главный урок от ваших учителей вы помните?
Поскольку отношения с Америкой у нас скоро наладятся, я могу спокойно сказать, что мой первый учитель – журнал «Америка» – очень хороший, и профориентация там более чем нормальная.
Физически и психологически моим главным учителем был Павлов Юрий Васильевич, заслуженный врач России, сейчас он работает в «ЛОТОСЕ». Почему я говорю о нем с такой гордостью? В свое время я пришел работать именно к нему, потому что знал, насколько он отзывчивый, как его любят люди, и как к нему относятся другие доктора. Будучи студентом, я ходил за Юрием Васильевичем как хвостик, желая научиться всему, что он умеет. Сейчас есть модное выражение «работаем до последнего клиента». Так вот если в 16:00 кто-то звонил Юрию Васильевичу и просил помощи, он снимал галстук, садился и ждал этого человека, потому что не мог уйти, не выслушав его. Часто он говорил молодым докторам-студентам перед экстренной и вечерней операцией: иди домой, я все сделаю сам. А ведь у него тоже семья, дети, домашние дела и заботы. Я безмерно уважаю этого врача за такое отношение к своей профессии, своему долгу, и за то, что дал мне сильнейшую мотивацию работать, ни разу не говоря при этом о деньгах. А моими учителями по теме эндоскопической и лапароскопической урологии стали Мартов Алексей Георгиевич, Коган Михаил Иосифович. Мартов сейчас в Москве, он звезда отечественной урологии, а Коган в Ростове. Это два совершенно разных, но звездных человека, которым уже за шестьдесят, но они адмиралы урологии, готовые оперировать сами, готовые учить последователей. Это Специалисты с большой буквы….

Как вы чувствуете себя прежде чем приступить к операции?
Расскажу секрет: многие люди думают, что я перечитываю литературу и повторяю анатомию перед операцией. На самом деле накануне я прихожу к человеку, которого буду оперировать, и чем сложнее предстоит операция, тем дольше я смотрю ему в глаза и разговариваю с ним. Пациент должен поверить мне. Если увижу, как он выдохнул и почувствовал, что я сделаю для него все, что смогу, то и сам тут же успокоюсь. Если же человек не спал, а утром начал бегать по коридору, у него подскочило давление и так далее, значит, он мне не поверил. А в хирургии очень важно, чтобы доктор и пациент нашли ту золотую середину и поверили друг другу. И пусть пациент подписывает согласие на операцию и наркоз – все это просто бумаги. Да, юридически они от чего-то нас страхуют, но если человек не верит доктору, то лучше найти другого, того, кому он поверит. Собственно для этого своих докторов и готовил – чтобы в случае чего они могли сделать операцию так же, как я, или даже лучше.

Перед нашей встречей вы пошутили, не нужно ли вам заранее придумать вопросы самому себе. Но если я все-таки попрошу вас придумать один, как он будет звучать?
Что будет дальше?

А что вы хотите?
Среди хирургов есть исполнители, а есть творцы. Я хочу быть творцом. Хочу каждый месяц, каждую неделю или каждый день делать такую операцию, от которой человеку становилось бы хорошо. Хочу показать другим, что есть что-то, чего мы еще не делали, и что мы можем это совершить. Хочу вот на этой стене разместить фотографии всех своих учителей, от кого я взял частичку тепла и профессионализма, потому что они настоящие специалисты с большой буквы. Мне очень нравится, как звучит это слово – специалист, и я хочу, чтобы меня тоже так называли.

Pin It on Pinterest

Share This