+7(351) 247-5074, 247-5077 info@missiya.info

Он не смотрит в глаза, и ты поначалу думаешь — а не лукавит ли? И вдруг тебя прибивает его жёсткая, даже жестокая, откровенность.
Он двигается легко, как призрак, что удивительно при его массивности. Позже понимаешь, сколько богатырской мощи таится в этой кошачьей пластике.
Он говорит тихо, очень тихо, и ты «ловишься»: не уверен в себе. Но потом осознаёшь, что это — жёсткий самоконтроль, и сдерживает себя намеренно этот, скальной крепости, человек — Влад Жиганов — кавалер Ордена  расной Звезды, ветеран Афганистана, гвардии сержант отдельной десантно-штурмовой бригады, долгое время возглавлявший областной Союз ветеранов локальных войн, член политсовета партии «Единая Россия» и — с недавних пор — сенатор…
Неожиданно он впечатывает в тебя свой взгляд, и тебе не остаётся ничего другого, кроме как отвести глаза…

Христос воскрес, Владислав Михайлович!
— Воистину.

— Скажите, а вы верите в то, что можно отдать свою жизнь за чужих людей, зная, что среди них — иуды?
— Это люди поделили всех на друзей и врагов, а перед богом все равны. Вот вы приходите в церковь и ставите одну свечу за упокой усопших, другую — за здравие врагов своих, затем — за родных и близких. Иуда — не Иуда, предатель — не предатель, всё зависит от того, как сам человек устроил свой мир…

— Вы воевали?
— Да, было…

— И друзей теряли? Мстили за них?
— А кому было мстить? Друзья погибали чаще всего не потому, что враг оказался сильней, а потому, что мы были хуже организованы. Поэтому главный враг, которому надо мстить, — ты сам.  аждый человек, в первую очередь, сам себе враг.

— Мстить себе?
— Мстить себе, наверно, неправильно, правильно разобрать ошибки, сделать выводы. Ошибки эти, если говорить за Афганистан, иногда стоили жизней. Это самое страшное, когда цена ошибки — жизнь человека.

— Вы были офицером?
— Нет, я был солдатом, «срочную» служил. Сначала полгода в Литве в учебной парашютно-десантной дивизии, затем в Афганистане полтора года в отдельной десантно-штурмовой бригаде.

— Вам было страшно тогда?
— Знаете, когда было страшно? Лет в 14 я мечтал стать десантником. Жил в селе, ребята приходили из армии такие «гвардеистые», хотел стать таким же. А потом на район пришло два «груза двести». Пропаганда говорила одно, а народная молва — другое. Поэтому очень хотел быть десантником и очень боялся попасть в Афганистан. Но за полгода учебной дивизии мозги перекроили так, что какой там Афган, хоть завтра на Вашингтон!

— Скажите, чем сегодняшняя Чечня отличается от Афганистана?
— Нельзя и сравнивать, ведь Чечня — часть нашей страны. И надо учитывать, что в Чечне живёт всё-таки наш народ. И, к примеру, представьте: завтра в Челябинск войдёт некий вооружённый контингент и станет наводить свой порядок. Где-то начнутся погромы, мародёрства.  аждый нормальный человек будет защищать своё имущество, свою жизнь, жизнь своих детей. Наверняка, кто-то возьмётся за оружие, ведь голыми руками не защитишь…

— А вы возьмётесь за оружие, если завтра к нам придут вооружённые бандиты из той же Чечни?
— Во-первых, я не думаю, что может возникнуть такая масштабная ситуация, а локальная, типа Норд-Оста, конечно, может повториться.  ак бы то ни было, если случится… ни минуты колебаться не буду.

— А ваши друзья — афганцы остались вашими друзьями?
— Друзья — это те люди, с которыми вместе повзрослел, с кем мировоззрение формировалось. Ведь чем отличается человек, прошедший войну, от того, кто там не был? Системой ценностей. На войне основная ценность — жизнь человеческая, и всё направлено на то, чтобы сохранить её, выжить. А здесь основная ценность — деньги, золотой телец. Естественно, здесь взгляды как-то трансформируются, поскольку надо вживаться в этот мир.  аждый делает это по-своему, но, в любом случае, боевые товарищи — самые близкие люди, потому что знаешь их изнутри. Два года назад, к примеру, я встретил друга, которого не видел с войны — 18 лет. Общаюсь с ним и не возникает проблем в том, что мне не понятен хоть один из его поступков.

— Многие ли из ваших друзей состоялись, нормально прижились в социуме?
— Это смотря как оценивать. Друзья и социум — для меня это совершенно разные вещи. Друг для меня состоялся, если он занял комфортное для себя положение. Есть такие друзья, которые «на стакане сидят». Но им комфортно, значит, для себя они состоялись. И мне вовсе не зазорно с ними общаться.

—  огда вы шли в политику, Владислав Михайлович (имею ввиду вашу общественную деятельность в Союзе ветеранов локальных войн), чего вы добивались?
— Общественная деятельность всё же отличается от политики. Организация ветеранов локальных войн — это больше фонд взаимопомощи. В этой общественной структуре находили помощь те, о ком государство, к сожалению, забыло — семьи погибших, инвалиды. Что касается деятельности политической, руководством Российского Союза ветеранов была поставлена задача, и мы начали её выполнять.

—  акая задача, уточните…
—  огда-то одной из блокообразующих структур «Единства» была Народно-патриотическая партия, возглавлял которую Франц  линцевич. Эта партия была кадрированной, то есть состояла из 20 человек руководства, а остальные — так называемые «партизаны» — вроде «запасников» в армии. Помимо этого, некадрированной структурой у нас был Российский Союз ветеранов Афганистана. Нам поставили задачу — войти в партию, мы вошли в блок и начали работать…

— Партия сказала «надо» — народ ответил «есть»?..
— У каждого своя мотивация при совершении тех или иных поступков.

— И какая мотивация тогда у вас была?
— Тогда я был одним из руководителей областного Союза, и в нашу задачу входило развёртывание избирательных штабов, наполнение их агитаторами и прочее.

— А сверхзадача?
— Сверхзадача нашей деятельности — обозначить своё присутствие в Госдуме. Её выполнили. Вряд ли тогда Франц  линцевич, руководитель Российского Союза ветеранов, и Николай Табачков, председатель нашей областной организации, стали депутатами Государственной Думы, состоялись как политики, и тем самым принесли большую пользу движению ветеранов локальных войн в лоббировании интересов этой социальной группы.

— Владислав Михайлович, сколько вам лет?
— 38.

— Вы, наверно, самый молодой сенатор в Совете Федерации?
— Есть моложе. Я в пятёрке самых молодых.

— Вы уже приступили к своим сенаторским обязанностям?
— Приступил.

—  огда-то Совет Федерации называли Советом «свадебных генералов», вы согласны с такой формулировкой?
— Думаю, так говорить — это несправедливо по отношению к очень зрелым политикам, которые решают серьёзные вопросы в Совете Федерации. Месяц с небольшим отработал в СФ и увидел своими глазами, насколько масштабны задачи. Наверно, скорее стоит говорить о чрезмерной доступности мандата сенатора. Слишком упрощена форма получения этих полномочий.  то-то не избрался в Госдуму, либо не назначен в министерство, или не дали административный пост — глядишь, он уже в Совете Федерации. Говорить, что Совет — декоративная структура, было бы неправильно по отношению к системе государственной власти в нашей стране. Поскольку двухпалатный парламент — всё-таки неотъемлемый институт правового гражданского общества. Другой вопрос, как он сегодня формируется. Если будет строиться иначе — по общепринятым канонам, через всенародные выборы, — наверно, это будет справедливо.

—  акие задачи вы ставите себе в Совете Федерации?
—  огда прихожу в новую структуру, стараюсь досконально изучить принцип её деятельности и максимально использовать возможности этой структуры для тех людей, которые мне доверили. Сегодня передо мной поставлены задачи Губернатором, Законодательным Собранием и центральным руководством «Единой России».

— Вам уже дали какое-то первое поручение?
— И не одно.   примеру, я должен войти в комитет по местному самоуправлению. Задачей партии на ближайших парламентских выборах станет правильное использование приобретённого ресурса. «Единая Россия» стала партией парламентского большинства, и, как бы то ни было, необходимо осознавать: за всё, что будет приниматься в ближайшие четыре года, ответственность ляжет на партию. Так что, принять наверху — этого мало. Идёт муниципальная реформа, и необходимо правильно отстроить власть на местах: в Законодательном Собрании, местных советах, районных структурах исполнительной власти. Главная проблема сегодня — в управляемости, в структурировании, отсутствии механизма реализации законов. Сегодня депутаты регионального и местного уровня дистанцированны от вопросов управления своими территориями. Помимо этого есть конфликт между городом и деревней. У нас, например, любят говорить: а что нам Москва? Мы тут сами с усами. И получается: Москва рекомендует одно, а выполняется совсем другое — мы же с усами. А на выходе — «усатая» территория недополучает средства, что бичом бьёт по налогоплательщику. Такой казус.

— И чьё мнение для вас является главным: губернатора, председателя ЗСО или партийное?
— Вы не назвали ещё руководителя Палаты Парламента, чьё мнение тоже следует учитывать. Но всё же руководитель государственной власти в регионе, Петр Сумин, и правительство являются исполнителями. И от того, как они исполнят, зависит то, как мы будем завтра жить. И, как я уже сказал, основная работа партийной организации сегодня перенесена в регионы и нацелена на захват власти в регионах. Поэтому, естественно, надо считаться с мнением руководителей территорий.

— Вы сказали «захват власти»…
— Можно, конечно, говорить обтекаемыми формулировками, но давайте смотреть на вещи трезво: ведь любая политическая структура никакого продукта не может произвести, кроме власти. А период реализации, производства — это борьба, которая всегда подразумевает занятие определённых рубежей, то есть захват.

— Значит — опять в бою?
— Нельзя говорить, что я — человек боя, не люблю я этого. Просто всё должно быть чётко спланировано, точно рассчитано, правильно обставлено, тогда будет результат.

— Что такое хороший политик, по-вашему?
— Не люблю говорить о политиках, поскольку себя таковым не считаю. Не люблю политику и всё, что с ней связано. Стараюсь в неё не вмешиваться, а взаимодействовать с политиками. А как уж они меня оценивают — это их дело…

— А в компартии не состояли?
— Не довелось.  омсомольцем был, активистом — никогда. Отличником? До седьмого класса учился, а потом впервые влюбился и… в общем, пробалдел всю школу.

— Так вы влюбчивы?
—  ак все в том возрасте. Повлюбляться-то не успел, только до 10 класса, а потом пришлось быстро повзрослеть. И уже совсем иными глазами на жизнь смотрел… Родился в Нагайбакском районе, селе Балканы, там родители остались. Сам живу с семьёй в Челябинске, у меня две дочери, они со мной сегодня приехали. Жена дома куличи печёт для гостей, а дети, когда услышали, что встречаюсь с журналистом, захотели посмотреть, ещё и потому, что старшая Светлана хочет стать журналисткой. Заканчивает школу и уже нацелилась в ЧелГУ. Я считаю так: человека, как щенка, надо до определённого времени вырастить, а потом бросить в жизнь.

— Бросить?!
— Ну не совсем, но нужна известная доля самостоятельности. Я, например, очень благодарен судьбе за то, что служил в Афгане, что там не было денег, и туда невозможно было отправить посылку. Пришёл из Афганистана, сразу женился, заканчивал учиться в  урганском сельхозинституте, жена тоже училась, ребёнок появился. Жили в общежитии, и надо было на что-то семью содержать. И я в течение одного семестра стал отличником.

— А при чём здесь посылки и деньги?
— Самостоятельность и ответственность мозги хорошо прочищают…  аждый, кто в то время вернулся с войны, пережил мощный конфликт между личностью и обществом. То общество не понимало и отторгало нас. Необходимо было отвлечься, замкнуться в коконе, но не в кругу боевых товарищей. Я философски подошёл к вопросу: в конце концов, каждый человек приходит на землю, чтобы создать семью, вырастить детей.

— И быстро сделали свой выбор?
— Очень быстро, и до сих пор не жалею.

—  ак вы её выбрали из всех?
— Знаете, чисто по хозяйственным качествам (смеётся). Ну надо же было студенту где-то подхарчиться, вот пройдёшься по комнатам общежития… Хотя женился там, где чаще всего отказывали (смеётся).

—  ак её зовут?
— Жена — Светлана, старшая дочь — Галина, младшая — Татьяна. Жена до сих пор ревнует, что младшую назвал в честь своей первой любви.

— Вы рассказали жене о первой любви?..
— Я — человек открытый. И зачем нужны какие-то тайны, чтобы они тебя потом догоняли ударом в спину?

—  акая из девочек похожа на вас?
— А вы их спросите. Девчонки!  то похож на меня?
— Я, — чётко, по-военному, отрапортовала старшая, Галя. — Во-первых, внешне, во— вторых, по характеру.

— А у отца какой характер?
— Властный. У нас с папой очень похожи вкусы, даже в парфюмерии или интерьере.
— Вообще, когда задают вопрос, кто на папу похож, они начинают спорить, — вмешивается Владислав. — Чуть дракой не заканчивается.

—  расивые…
— Все дети красивые, тем более девчонки. Наследника? Это всё от лукавого, уж кому, что дано…

— Вы упрямый?
— Знаете, говорят: упрямый как мордвин, а у меня дед по отцу — мордвин.

— Значит, вы никогда не отступаетесь?..
— Да нет, всё должно быть логично, и если есть целесообразность…

— У вас дома патриархат?
— Дома у меня… женское общежитие.

— А вы там кто?
— А я — редкий гость. Так, подхарчиться (смеётся). А если серьёзно, я являюсь членом центрального политсовета «Единой России» и зампредом комиссии по партийному строительству, так что приходится много ездить по стране. Поэтому дома редко бываю, жена говорит: «у нас дома один мужчина — кот».

— И как вас встречают, когда возвращаетесь из командировок?
—  ричат: «Я первая!». Я говорю: «В очередь!». Становятся в очередь, и целуемся.

— Жена работает?
— У неё небольшой бизнес, который позволяет ей больше дома находиться.

— А почему вы не занялись бизнесом?
— Начинал, но в 1993 пришёл в Союз ветеранов войны, а там… Это ж было время беспредела — властей и бандитского — приходилось зарабатывать деньги для решения проблем ветеранов и семей погибших. Первая моя организация — Союз ветеранов Афганистана  алининского района. 17 семей погибших проживали у нас да девять инвалидов. Денег у людей не было, даже чтобы стол накрыть дома в годовщину смерти. А когда ближе знакомишься с людьми, то видишь: косность чиновничья, неверно сказанное слово, могут убить человека, тем более такого ранимого, как родственник погибшего… Следом  опейск, потом — областной уровень, затем — «Единство».

— Известно, что власть меняет человека. А вы изменились?
— Наверняка. Во всяком случае, осознал, что сегодня я являюсь одним из руководителей этой страны. Так или иначе, Парламент принимает участие в руководстве России. В плане ответственности за то, что доверено, — безусловно, изменился.

— Не хочется встать и снять перед собой шляпу?..
—  огда-то моё честолюбие было удовлетворено тем, что я от чистого сердца помогал людям, семьям погибшим… И потом, не секрет: в Афган-ском движении существуют противоречия среди его членов. У нас это называлось «какой афганец афганистей».  огда-то Паутов возглавлял областной Союз, и его обсуждали, и ставили в пример ему Жиганова, затем появился Табачков, и уже его обсуждали, потом возник я… — процесс этот бесконечный. Семена раздора были посеяны на благодатную почву: в тех, кто пришёл с войны, война осталась навсегда. И не может быть никакой социальной реабилитации, система ценностей выстроена, её не изменишь никогда и ничем. И — помните — с чего мы начали разговор: вы мстили? Задали бы вы мне этот вопрос в 86 году, я бы ответил: да, мстил и хочу мстить. Мы вернулись из Афганистана с ощущением, что недовоевали, врага не добили. А умные люди, хитрые, создали тогда эту систему по принципу «разделяй и властвуй», столкнули лбами всех нас.  онца и края этому нет. Я благодарен судьбе, что в нашей области, по крайней мере, дело не дошло до кровопролития как в других… Но каждый подводный камень, каждое столкновение — это определённый урок в жизни. В конце концов, я понял, что это — не моё. Я не честолюбивый человек. Я не хочу быть ни руководителем, ни суперруководителем. Сегодня я — человек структуры, человек системы, и если мне доверяют, я не имею права подводить людей.

Pin It on Pinterest

Share This