…Его день расписан по минутам. Буквально. И он говорит, что жить в таком бешеном ритме — привычно
…Его обаяние не имеет границ. Улыбка располагает, взгляд привораживает. И он утверждает, что это вовсе не игра…
— Кофе, чай? — спросил меня Валерий Гартунг на пороге своего кабинета.
— Все равно, — ответила я.
— Значит, будем пить чай. Он полезнее.
— Избегаете крепких напитков?
— Слово-то какое: «избегаете». Просто они мне не нужны.
— Даже любимая всеми русская водочка?
— Почему-то я всегда думал, что водку пьют только грузчики. Я предпочитаю белое вино. И то — в небольших количествах.
— А как же вы расслабляетесь?
— А я и не напрягаюсь (смеется). Штангу в спортзале несколько раз подниму — и напряжение как рукой сняло. Поверьте, спорт лучше всяких напитков.
— Ходили разговоры, что вы очень переживали во время выборов из-за своей молодой внешности…
— Я что, похож на человека, который будет комплексовать по поводу внешности? Наговорите тоже. Это пиарщики моего соперника придумали, будто я маленький, толстенький, лысенький. Вы же смотрите и видите, что это не так.
— Вам нравится привлекать к себе внимание?
— Как политику или как мужчине?
— Выбираю оба варианта.
— Как политику — мне это необходимо. Хотя узнаваемость приятна до определенных пределов.
— Неужели узнают в магазинах?
— Постоянно. И даже просят дать автограф. На чеке, на руке, на бумажке.
— Даете?
— Конечно. Если человек просит, значит, ему это зачем-то нужно. Ну и потом, это же один из приемов общения. Если ты пожал человеку руку, поговорил с ним за жизнь или расписался на бумажке, ты уже вошел с ним в личный контакт.
— Вы рациональный человек?
— Не всегда. Бывают ситуации, когда интуиция оказывается сильнее всех расчетов. Но я — политик и должен действовать в соответствии с правилами. Не мной, кстати, придуманными.
— Соблюдать так называемый моральный кодекс политика?
— К морали это не имеет никакого отношения. Мораль — она всегда одна и не зависит от области, в которой ты работаешь. А вот правила отличаются.
— Правила игры?
— Правила поведения. Они так же, как и принципы, так же, как и ценности, везде разные. И если в Челябинске одеваться в дорогой костюм считается до сих пор неприличным, то в Москве это — норма. И я обязан жить по столичным правилам. Даже если считаю это расточительством.
— Зачем все это нужно?
— Чтобы тебя понимали, ты должен быть своим. Я хорошо это усвоил после губернаторских выборов 2000 года. Наша элита меня тогда не приняла.
— Для достижения желанной цели можно было и поиграть.
— Можно было. Но я не придал этому значения.
— Довольно успешная стратегия: собираясь атаковать правый фланг, повести свои войска на левый…
— Любая, даже самая удачная фланговая атака, легко разбивается ударом из центра. Известное шахматное правило.
— Красиво ответили.
— Старался.
— «Мир подобен шахматной доске. Ходы фигур — это наши повседневные поступки; правила игры — это так называемые законы жизни. Мы не можем увидеть Того, с Кем играем, но нам известно: Он справедлив, терпелив, честен». Как вам это изречение?
— Согласен.
— Не слишком философский подход?
— А я люблю философию. Она дает ответы на все вопросы. Так же, как и жизнь.
— Но ответы иногда могут быть ложными?
— Жизнь не может ошибаться: есть Божий промысел, есть изначально заложенный порядок. Ложные ответы дают люди. Вы же знаете, что в каждом из нас живут ангел и бес. Когда мы оказываемся в трудном положении, бес поддерживает разговор, который мы ведем сами с собой, и стремится показать нам, как мы уязвимы и беззащитны. Ангел же заставляет нас размышлять о наших поступках.
— И как часто вы об этом размышляете?
— Достаточно часто.
— Ложась в постель, анализируете прожитый день?
— Ложась в постель, я сплю (смеется).
— Крепкие у вас нервы, Валерий Карлович.
— Бойцовский характер.
— За одного битого двух небитых дают. Это знает каждый.
— Может быть…Проигрыш на губернаторских выборах я переживал невероятно трудно. Возможно, привычка побеждать тогда меня и расслабила. Зато стали более понятными переживания Александра Аристова, моего соперника на выборах в Государственную Думу. Не сладко ему пришлось…
— Если всадник, сброшенный с коня, не вскочит в седло в следующую же секунду, ему уже никогда не хватит на это храбрости…
— Слава Богу, из седла я не выпал. Удержался. Благодаря своим близким, благодаря жене. В трудную минуту она всегда рядом. Кроме того, я люблю рисковать, причем, рисковать разумно, ибо неразумный риск — это авантюра. Мне нравится та работа, которой я сейчас занимаюсь, нравится встречаться с избирателями, нравится работать над законами в Государственной Думе, нравится руководить заводом.
— Может быть, в этом и есть ваша миссия?
— Не знаю… У О’Генри есть рассказ «Дороги, которые мы выбираем». Помните? Каждый день человек делает выбор и всякий раз не знает, что его ждет за поворотом. Я не могу сказать точно, какое место мне определено. В жизни. В истории. В памяти общества. Пока же я стремлюсь к тому, чтобы максимально себя проявить. В политике и экономике мне это сделать пока удается, но вдруг завтра я проявлю себя в искусстве?
— Человек однажды делает выбор и идет по дороге, которую он предпочел всем остальным…
— Совсем не значит, что он делает это осознанно. Осознание своего пути — редкий дар. Скорее всего, пройдет вся жизнь, и только на смертном одре появится понимание. Великий Шаляпин, умирая, сказал: жизнь прошла мимо…
— То есть, внутренняя борьба у вас до сих пор продолжается?
— Нет у меня никакой внутренней борьбы. Просто в каждый отрезок времени я честно делаю свою работу на том посту, который занимаю. Еду в Думу — готовлюсь к пленарному заседанию, вчитываюсь в проблему и стараюсь максимально себя реализовать. Возвращаюсь на завод — погружаюсь в дела предприятия и веду переговоры с торговыми партнерами. Приезжаю в Копейск — выслушиваю проблемы своих избирателей и думаю, как их можно решить.
— И где вам уютнее из всего перечисленного?
— В Копейске.
— Процитирую вас: «Ложные ответы дают люди».
— Это не тот случай.
— Играете роль «парня из нашего города»?
— А мне не надо играть эту роль. Это во мне живет. Я родился и вырос в Копейске. Мне там тепло и уютно. Приезжая в этот город, я заряжаюсь огромной порцией положительной энергии, впитываю такую искреннюю любовь людей, что сразу становлюсь сильнее и смелее.
— С одноклассниками встречаетесь?
— Обязательно.
— И они не испытывают к вам зависти?
— Я не чувствую. Моя карьера прошла на их глазах, они участвовали в моих предвыборных кампаниях, они сопричастны моей карьере и моему успеху. Они имеют право сказать: мы Валере помогли. И потом, я никогда не был серой мышкой. Учительница математики называла меня лучшим учеником.
— И примерным тихим мальчиком?
— Тихим я не был никогда. Мне было лет четырнадцать, когда мы с мамой, отчимом и сестрами переехали в другой район, и я пошел в другую школу. Новичков часто не любят, а уж отличников — тем более. По этой причине меня пытались задирать, но я был не из трусливых, потому дрался чуть ли не на каждой перемене, отстаивая свое «я».
— Так вот откуда ваша страсть к победам…
— Может быть…
— А теперь вы дали понять одноклассникам, что они причастны к вашему успеху?
— Наверно.
— Изящная манипуляция?
— Нет. Скорее, управленческое решение. Человек так устроен — чем больше он верит в свою значимость, тем ответственнее занимается делом. Это технология управления. Спросите любого крупного руководителя, и он вам скажет так же.
— То есть технологией управления вы владеете блестяще?
— Весь путь в бизнесе я прошел с нуля. После института работал мастером на заводе, затем с друзьями создали кооператив «Лидер», позже развили его в более крупное предприятие. При этом, я постоянно учился у людей, которые меня окружали. Хороший руководитель всегда должен стремиться к новому.
— Вернемся к шахматам. Какие фигуры вы предпочитаете: белые или черные?
— Белые. Они задают тон игры. Если ты сильный игрок и играешь белыми, в твоих руках инициатива. Я люблю ход от королевской пешки — без всяких интриг сразу обозначаю свои намерения.
— Даже когда приходится играть черными?
— Тогда я играю Е7-Е5. Открытое начало. Ход королевской пешкой.
— Смелый ход, Валерий Карлович. Не в шахматах, а в жизни — вам было когда-нибудь страшно?
— Было. Но я — Скорпион, и чем сильнее меня прижимают к стенке, тем мощнее ответный удар. Любой боксер знает, что удар в движении гораздо весомее. Когда мне по-настоящему страшно, я собираюсь в комок и, в силу своего жесткого характера, стараюсь не уступать.
— Вам приходилось сталкиваться с предательством?
— Как любому человеку.
— А с предательством близких?
— Близкие — это моя семья. Мама, жена и два сына. Бог миловал, их предательства я не знаю.
— А вообще, вы способны это простить?
— Простить можно все. Главное — понять, почему человек это сделал. Я прожил 42 года, имею кое-какое представление о себе и о жизни, но до сих пор не могу ответить на некоторые вопросы.
— Если, все-таки, жизнь — игра, то вы в ней — кто?
— Игрок. Тот, кто двигает все фигуры.
— Вы что, — Господь Бог?
— Что вы, претендовать на роль Бога — кощунственно. Это смертный грех. Игрок только передвигает фигуры. При желании любая пешка может стать ферзем. Главное — верить. И очень этого хотеть.
