Генеральный директор Кыштымского радиозавода Виктор Алексеевич Маркин – человек не публичный.
Он не дает интервью, не участвует в рейтингах влиятельных персон и очень спокойно относится к тому, что его имя знает каждый житель города. Легендарная личность, который разделил непростую историю своей страны, впервые рассказывает о том, как вопреки краху Советского Союза он сохранил оборонный завод.
Виктор Алексеевич, мой первый вопрос может показаться несколько неожиданным, но мне бы хотелось разговор с Вами начать именно с него. Что значит для Вас любовь к Родине?
Это моя жизнь. Родину никогда не менял и менять не буду. Как мать никогда не меняют, так и Родину.
Как получилось, что весь ваш труд посвящен ей?
Так получилось в моей жизни. Труд есть труд – куда бы ты ни пришел работать. Я работаю с четырнадцати лет – сначала ремесленное училище, потом помощник машиниста паровоза на ЧМЗ, потом армия три года, в комсомоле пять лет, на стройке шестнадцать лет и тридцать лет здесь, на заводе. В пятьдесят два года стал его директором.
Вас назначили?
Нет, я был выбран коллективом завода. Вначале было восемнадцать претендентов, потом восемь, потом остался я один. Десять лет пробыл арбитражным управляющим, сейчас уже десять лет генеральный директор. На одном месте, в этом кабинете.
Что было для Вас самым трудным, когда Вы пришли на эту должность?
Это кровью надо писать. Когда пришел, по зарплате был год задолженности, средняя зарплата составляла шестьсот рублей, и не было никаких заказов. А людям надо кормить свои семьи, люди жить хотят. Приходил утром на работу в половину восьмого, в приемной очередь стояла из работников, которым нужна была финансовая помощь – кому на операцию, кому на похороны. Помню, приходит мать работника, ревет: солдата уволили со службы на Дальнем Востоке, а возможности вернуться домой нет. Это был 1997 год, армия тогда не оплачивала проезд солдата до дома. Страшно было очень. Страшно и трудно одновременно. В то время я сто восемьдесят дней в году находился в командировках. Понедельник и пятница на заводе, остальные дни – в других городах. Искал заказы, проталкивал изделия, сам присутствовал на испытаниях. Не было денег, ничего не было, все приходилось толкать своими руками, на своих связях. Первый заказ мне удалось получить только через полгода. Заказ был сложный, серьезный, но я за него взялся.
Как Вы смогли получить такой заказ?
До должности директора я десять лет работал замом и был знаком с некоторыми сотрудниками министерства обороны. Вот и приехал к начальнику управления. Сижу у него в кабинете, говорю: Илья, не знаю, что мне делать. Он: возьми в Смоленске заказ для Украины, скоро будет экспорт большой, и ты выскочишь. Сел в поезд, поехал в Смоленск, приехал к директору завода, говорю: отдай мне этот заказ. Он: а ты справишься? Отвечаю: хрен его знает. Я и сам не знал, сделаю или нет, но верил в коллектив. Директор тот собрал человек шесть, они начали задавать мне вопросы. Говорю: ребят, ну дайте мне хотя бы дня три – побыть на своем заводе, посоветоваться с технологами и инженерами. Помню, директор встал и говорит: ну хватит до мужика докапываться! На этот заказ при советской власти ушло бы два с половиной года, а мне дали всего восемь месяцев.
Вы справились?
Справился. Хотя мне доказывали старые люди, что у меня не получится. Мозги мне компостировали, считали себя опытными. Пришлось с некоторыми расстаться. В десять часов вечера проводил оперативку, ночевал в кабинете, а утром снимал с должности замдиректора по производству. Потом технолог начал убеждать меня, что ему на разработку необходимо полгода. Я пошел к мужикам в отдел, спросил: сколько времени вам надо, если доплачу за срочность? Они отвечают: пару недель. Технолог тоже пошел отдыхать. Потом все стали работать, как надо, и через восемь месяцев мы действительно сделали это изделие. На испытание я пригласил заказчиков и разработчиков. Они приехали: три директора со своими командами. Директор – заказчик Володя Трусов – потом сказал: Виктор, я приехал сам, потому что не поверил, что ты сможешь сделать это в такой короткий срок. – Ты готов испытывать изделие? – спросил он. – Готов, – ответил я. – Преклоняюсь перед тобой, – сказал Володя после испытания. Вот так мы получили первые деньги.
Можете сказать, какое это было изделие?
Нет. Это оборона страны. Помню, деньги привез тогда на себе, на поясе, семнадцать миллионов рублей. Тринадцать миллионов сразу же выплатил рабочим, закрыл всю задолженность по зарплате. В это время шел страшный захват завода, и знакомый банкир предупредил меня, чтобы деньги за выполненную работу мне ни в коем случае не переводили через банк. Была дана команда эти деньги сразу же отправить со счета на налоги. Поэтому договорился с москвичами, что сам лично заберу векселями.
Вы гордились собой тогда?
Гордиться было некогда, я защищал завод. Это был 2000-й год, и известным по тем временам людям нашей области потребовалась крыша оборонного предприятия. Они приехали ко мне, зашли в кабинет: продай завод. Отвечаю: никогда этого не будет. Они говорят: ну тогда тебя не будет. Началась война, которая длилась два года. Бывший глава города топал здесь ногами: подпиши бумаги! Я не подписал. Бывший вице-губернатор пытался меня уговаривать, потом грозился снять с должности. Говорю: Владимир Петрович, что ты беспокоишься о моей судьбе, пугай как хочешь, я завод не отдам.
Вам было страшно?
Нет, я не боязливый человек. Хотя при одном из захватов были обыски в кабинете, планировались обыски дома, но до этого они не дошли, ФСБ заступилось. Помню, в один из дней их приезда я поднял всех охотников, они собрались около завода в поддержку меня. Но до драки дело не дошло. Я добрался до замминистра обороны, и он написал письмо на имя Петра Ивановича Сумина в защиту завода. Уткин потом сказал на оперативке: не думал, что у Маркина такие связи в Москве. Он не понимал, что завод – это мой ребенок, и я застрелю любого, кто захочет отнять его у меня.
Когда Вы были маленьким, какая игра была самой любимой?
Шут её знает. Я рос в деревне, в Аргаяшском районе. Старший ребенок. Кроме меня, еще трое – два брата и сестра. Свой дом, корова, куры. Мама работала сестрой-хозяйкой в больнице. Мама до сих пор жива, ей девяносто два года, живет с сестрой в Новогорном, папка давно помер.
Вас воспитывали в строгости?
Нет, совсем нет. Мама очень добрая, понимающая, да и батя был не строгий. Хотя я рос хулиганом. В сад колхозный мог забраться, яблок нарвать. Драться не любил, но приходилось. В шестнадцать лет уехал от родителей, поступил в ремесленное училище, жил в общежитии, научился себя защищать. Всякое бывало. На днях в который раз смотрел «Вечный зов» – как верно показана жизнь в деревне, она такая и есть.
Любите советские фильмы?
Конечно. Могу бесконечно смотреть «Семнадцать мгновений весны» и «Председатель» с Михаилом Ульяновым. А сегодняшние фильмы – что в них? Пострельбушки и больше ничего. Разврат молодежи идет полным ходом. Уничтожение целого поколения.
На Ваш взгляд, происходит деградация?
Осознанная деградация. Телевидение, желтая пресса. Причем, это не пресекается ни законом, ни государством. Вы посмотрите НТВ, ТНТ, это же дикость! «Дом-2» – это вообще за пределами моего понимания. Кроме брезгливости, ничего не вызывает.
А что произошло, что эта «культура» стала торжествовать?
Горбачева надо было отправлять на нары, а не на заслуженную пенсию. В 1991 году в этом ГК ЧП не оказалось решительного человека, чтобы покончить с этим в самом начале. Уверен, что вся страна тогда поддержала бы.
Остался бы Советский Союз?
Да. Я все время говорю, что в Россию надо Сталина, а в армию – Жукова. И будет порядок. Роль Сталина в истории никто не умаляет. Никто. Пишут всякую ерунду, но писак этих… Оценивать Сталина черно-белыми категориями глупо, поверхностно. Это многогранная фигура, таких людей двумя красками не рисуют. Его предвидение ситуации, его умение просчитывать на несколько шагов вперед, его способность поднять промышленность всего за несколько лет вызывает уважение. Единственное, что он не смог просчитать – начало войны. Не понимаю, как он смог поверить Гитлеру, как допустил, чтобы тот его поимел.
Как Вы считаете, почему с такой развитой интуицией хулигана он все-таки поверил Гитлеру?
Не пойму до сих пор. Война началась, а наш металл, никель, хром, нефть шли туда. Немцы знали все наши учебные заведения. Здесь был его сильный просчет. Войну выиграли люди, русский народ. В сорок пятом году Сталин сказал: спасибо русскому народу, что он такой сильный. Ну а потом, в пятьдесят пятом, мы уже вышли из разрухи! Я помню эти годы. Помню, как Челябинск возрождался, как из подвалов люди переселялись. Помню, как потом при Хрущеве в шестьдесят третьем году очередь за хлебом была. Иду в семь утра на работу, а у хлебного магазина человек двести очередь стоит.
Так мало было хлеба?
Так мало было хлеба. У нас на заводе «желудочники» имели карточки, им давали белый хлеб отдельно, а всем остальным – забайкальский, с отрубями. Хотя перед этим года за два в заводской столовой хлеб на столах стоял бесплатно – сколько хочешь, столько ешь. Ясно всем, что Хрущев погубил сельское хозяйство.
С кукурузой со своей?
Ага, со своей кукурузой. При Брежневе спокойствие было. В моем поколении сначала все сели на велосипеды, потом все сели на мотоциклы, потом все сели на машины. Рабочий, директор, инженер могли купить машину. У нас на заводе из шести с половиной тысяч работников очередь на квартиры состояла всего из 400 человек. Мы по два пятиэтажных дома, по сто квартир каждый год строили сами. Своими машинами возили железобетон с Рудного, из Казахстана. Все шло вперед.
А сейчас как по-Вашему?
Страна стоит. Вроде бы перестали катиться назад, но стоять стоим, не поднимаемся. Потому что нет грамотного руководства. Я совершенно не верю Медведеву, не верю многим министрам, потому что они не специалисты. Страной управляют завлабы и их дети. Такого в советские годы не было. Конечно, были наглецы, но не в таком количестве. Тогда вопросы решались по-другому, не деньгами. При советской власти я мог привезти на завод заместителя министра радиопромышленности. Сейчас другие порядки.
Как Вам удалось привезти на завод замминистра?
(Улыбается). Когда я работал в комсомоле, у меня инструктором был Сережка Наумов. Поскольку он был моложе меня, одной из его обязанностей было иногда принести закуску. Когда он стал депутатом Верховного Совета, я приехал к нему в Москву за помощью. Говорю: помогай, Сереженька, что-то наше министерство не обращает на нас внимание. Он записался на прием к министру, пошел хлопотать за меня, я ждал в приемной. Через полчаса из кабинета министра выходит его заместитель Мурат Николаевич Зябкин и приглашает меня в свой кабинет. Захожу, а он строго: ты какого хрена депутата сюда привел? Отвечаю: потому что мне не помогают с заводом, я два раза пытался к вам попасть, но вы меня послали. – Приеду в Кыштым, разберусь с тобой, – говорит Зябкин. Он приехал, и мы стали лучшими друзьями. Он потом говорил: Виктор, ты ко мне в кабинет дверь ногой открываешь, но если ты хоть раз меня обманешь, ты сюда не зайдешь. Мы дружили с ним до конца его жизни.
В день города я была в Кыштыме на демонстрации. Это был настоящий праздник, который я не видела ни разу после детства. Вы шли впереди колонны, а за Вами шел весь Ваш завод. Это было так торжественно, что у меня выступили слезы. Вы понимаете, что Вы уважаемый, известный человек?
Шут его знает. Я не люблю публичности. Делаю все для людей, всю жизнь так живу, но это мой долг, моя обязанность. Я ради этого пришел сюда.
В мир?
Нет, сюда, на это место. Перед тем, как выдвинуть свою кандидатуру на должность директора, я очень долго думал. Поехал к заместителю министра экономики, спросил: Владимир Васильевич, мне пойти директором? Он говорит: иди, Витя, я тебе помогу. А это 1997 год. Говорю ему: мне сорок миллиардов надо будет. Он: помогу. Хохол такой двухметровый был, настоящий мужик, прямой, честный. Сядем с ним выпивать – я отопью чуточку, а он стакан выпьет. Однажды вылил весь стакан изо рта назад и на меня грозно: ты что, напоить меня хочешь? Давай одинаково пить! Ну я у него дома ночевать и остался. Жена его, Нина Петровна, постелила мне постель в большой комнате, позвонила моим, предупредила. Очень хорошо мы с ним ладили. И так случилось, что он не смог мне дать ни рубля, потому что как раз в это время Ельцин запретил конверсии.
Что, на Ваш взгляд, случилось со страной? Почему произошел такой роковой бесповоротный поворот?
Случилось предательство. Горбачев пришел и продал страну полностью. Тысячи советников приехали из Америки, и Чубайс встал во главе всех этих советников. Ну а потом Ельцин. Вот и все, и развалили страну. Не секрет, что у Ельцина был репрессирован дядя, и он был злой на советскую власть. А Чубайс прекрасно понимал, что продажа каждого предприятия – это гвоздь в гроб социализма. Он распродал все. Посмотрите, что в энергетике: электростанции проданы иностранцам, а линии оставлены в России. Вон у нас ТЭЦ в Новогорном, а хозяева финны. Глупость полная. Они умудрились продать даже оборонные заводы.
Как такое возможно?
Ельцин решил, что нам оборона не нужна, что у нас все теперь друзья, и мы будем жить мирно. Из восьми авианосцев остался один «Кузнецов». Китайцы купили два по цене металлолома. Сейчас у китайцев есть авианосцы. В России на тот момент осталось всего два экипажа, которые умели бросать ракеты. В те годы я разговаривал с летчиками, которые по пять лет не летали, не садились за штурвал. Я беседовал с офицерами, которые по полгода не получали денег. И они продолжали работать. День – офицеры, день – ловят рыбу на Волге и продают. Я все это видел своими глазами.
Вам снятся сны?
Снятся.
Вы верите в них?
Нет. Даже не проверяю.
У гадалки когда-нибудь были?
Нет. Я в это дело не верю.
А в судьбу?
Верю. Судьба нормальная сложилась. Много всего было. Все в ней было. Даже судимость. Это было в 1981 году. Мне навстречу выехал пьяный водитель. Моя вина была в том, что я превысил скорость, а он ехал по моей стороне без включенных фар, в полной темноте. Меня судили, дали условный срок. Водитель оказался хорошим знакомым заместителя начальника милиции, они заменили схему места происшествия и убрали показания, которые могли бы меня оправдать. Я очень тяжело переживал тогда такую несправедливость, но у меня не было таких связей, чтобы им противостоять. На всю жизнь тогда понял, что из сотни ментов честным может быть один-два, не больше. И сейчас это так.
Судьба кого из великих людей Вам интересна?
В моей библиотеке целая коллекция серии «Жизнь замечательных людей». Кузнецов, разведчик наш, интересен. Жукова люблю. Рокоссовский интересен. Конев.
Если бы Вы переместились во времени, и за столом сейчас сидел Рокоссовский, о чем бы Вы его спросили?
Ой… Как он прожил жизнь? Ведь Рокоссовский не побоялся и дал свою фамилию дочери, которая родилась вне брака. Легендарная личность. Многие ушли от этого, побоялись.
А Вы разрешали себе влюбляться?
Я же живой человек! В пятьдесят семь лет встретил Ирину, пятнадцать лет мы вместе. Сегодня, кстати, день нашей свадьбы.
Вы выиграли?
Да. Мне лучше стало. Лучше. Лучше.
Что такого особенного сделала эта женщина, что Вы решились на такой смелый шаг?
(Улыбается). Просто понравилась. Влюбился.
Великий философ Макиавелли сказал: лучше быть смелым, чем осторожным, потому что судьба – женщина.
Смелым – да. Осторожность иногда мешает в жизни. Вот это вот: пойти – не пойти, эти колебания мешают. Надо ввязаться в драку, а потом смотреть, что получится.
Таков Ваш принцип жизни?
Да. Я ведь не знал, что подниму завод. Не был уверен в этом совершенно. Ввязался в драку и уже назад дороги не было. Я был тогда не седой, как сейчас, черных волос было много. Страшно было. Все оборонные заказы были закрыты полностью. Из-за того, что нечем было платить зарплату, застрелился директор Пермского оборонного завода. Застрелился директор завода в Снежинске. Он позвонил Черномырдину: мне людям платить надо, а заказов нет. – Что хочешь, то и делай, – ответил Черномырдин. Он взял пистолет и застрелился. Мне потом наши общие друзья рассказывали, что перед этим он сходил в магазин, продукты домой купил… Помню, я приехал к Сумину просить кредит в тридцать миллионов. Он направил меня к Дятлову. С апреля до августа я ездил к нему каждую неделю, и ничего не двигалось. В августе он говорит: давай делать машинки радиоуправляемые, как китайцы? Я отвечаю: Володя, я ракеты делаю, а ты мне про машинки. Разозлился, приехал к Сумину, говорю: Петр Иванович, если хотите не решить вопрос, поручите его Дятлову. Сумин при мне снимает трубку, звонит Сербинову: Игорь, дай Маркину под мою ответственность тридцать миллионов. На следующий день мы получили деньги.
Когда государство повернулось к оборонной промышленности?
В 2013 году. Мы получили первый заказ на два миллиарда рублей. До этого времени все годы мы жили на экспорте, поставляли изделия в тринадцать стран, и только за счет этого выжили.
Ветер, дождь или снег – что вам больше по душе?
Снег люблю, когда за рулем еду. Дождь – когда дома с женой. Ветер люблю всегда.
Любимое время суток?
Раннее утро, когда солнце только поднимается.
Собаки или кошки?
Кошек люблю, но у меня всю жизнь живут собаки. Лайки, гончие, Шонька сейчас. Рыбок люблю. Мне все время кажется, что они голодные, что Ирина их не докармливает. Как накормлю их, так вода мутнеет сразу же. Ира ругается.
Виктор Алексеевич, Вы всегда так любили жизнь?
Всегда. Даже когда было противно, отказаться от жизни не было мысли. Стонать, что все плохо, может любой слабак. Я всегда верю: кто хочет найти выход, тот его найдет. Кто хочет работать, тот работает. У меня на заводе сплошная молодежь – средний возраст работников сорок один год! А когда я принял завод, средний возраст был пятьдесят четыре года. Пройдите по цехам, посмотрите. Из тридцати четырех человек в отделе восемь девчонок ушли в декрет! Разгромили мне весь отдел. Восемь одновременно! Я ругаюсь на них, но куда денешься? Жизнь должна продолжаться.
И она действительно продолжается, пока на нашей Земле есть такие люди. Люди, на которых держится страна, которые умеют идти вперед с широко распахнутыми руками и рядом с которыми никогда не бывает страшно. Они знают, что такое настоящая смелость, и поэтому любят жизнь, людей и свое дело в полную мощность своего огромного сердца. Только так и никак иначе. Есть такая профессия — Родину защищать. Именно ей Виктор Алексеевич Маркин посвятил свою единственную жизнь.
