Она думала — он это говорил. Она только собиралась перевести мысли в слова — он уже действовал. Будто кто-то сверху создал их родными. Изначально. Без их на то согласия.
Она видела оболочку, он — суть. Он говорил: в тебе много шелухи, научись отделять главное от всего. Она злилась, обижалась и видела себя золушкой без принца. Он видел в ней королеву.
Он говорил, что доброта и добренькость лишь однокоренные слова. Как беззлобность и зло. Добренькость может быть злой, доброта — только доброй. Она знала, что это истина.
Он верил в нее, она верила ему. Сидела на краешке стула, пряча голову в плечи и руки, а он говорил: у тебя все впереди. Он верил в нее, она верила в сказку.
Она хотела тишины. Покоя в душе. Безоблачного счастья. Он знал, что так не бывает, и шел туда, где страшно. И когда падал снег, хлопьями, тихо, он говорил: я люблю тебя.
Он умел прощать — она не любила просить прощения. Только во сне — душа в душу, она — ему: прости меня. Он говорил: твои сны — самая большая твоя правда.
Он приближался к ней, чтобы оттолкнуть. Она уходила от него и возвращалась. Он говорил: даже если ты будешь далеко, мы все равно будем рядом.
Он никогда не хвалил ее. Почти никогда. Ругал часто. Иногда даже — жестоко. Она плакала. Он говорил: посмотри на олимпийские кольца, они красивы вместе и красивы порознь. Она плакала. Он говорил: нельзя ни в ком растворяться, ты сильная, ты — сама. Она плакала сильнее.
Он любил, когда ему грустно. Она смеялась, корчила рожицы, он говорил: ты праздник, ты сумасшедший праздник, и улыбался глазами. Ей всегда казалось, что он один умеет так улыбаться глазами.
Она любила, когда тепло. Длинные платья, большие шарфы, теплоту отношений. Он говорил: настоящее всегда создается сердцем. Он мог прийти поздней осенью в тонкой летней куртке, смотреть холодными глазами и быть улиткой в ракушке.
Она не умела ждать и терпеть. Он говорил: нельзя получить все сразу, посмотри, как красиво вокруг. Деревья в золоте, небо в звездах. Она поднимала голову к звездам и — вслух — ему: мне звезда упала на ладошку.
Он умел быть ребенком. Дурачиться, кривляться, петь как-то по-детски. Он говорил: песня про ежика, и в весеннем лесу появлялся живой ежик. Она видела, что мир слышит его так же, как он слышит мир.
…Он улетел далеко-далеко. Она осталась. Некоторое время она писала ему. Потом он узнавал о ней от знакомых.
И однажды наступила весна. Он приехал и сказал: у меня получилось жить без тебя. Она ответила: спой про ежика.
