В будущем, 2005 году, 10 октября, Челябинскому театру кукол исполнится 70 лет. Я хорошо помню, как в детстве меня и других маленьких девочек и мальчиков приводили туда за руку. И, трепеща своими детскими сердечками, мы охотно погружались в мир сказки. Но мы выросли, и дети наши выросли, и мы забыли про детские мечты. Однако Арина Жарикова, погрузившись однажды в сказочный мир театра кукол, не пожелала его покинуть. И стала одним из главных его действующих лиц. А разве не о том мечтал каждый из нас в детстве? Но детские мечты развеиваются с течением времени. И только над актёрами театра кукол время не властно.
«Она была актрисою»… И мама её тоже была актрисою. А папа — режиссёром. Поэтому нет ничего удивительного в том, что с самого детства готовили Арину Жарикову, ведущую актрису Челябинского театра кукол, в артистки. Девочка посещала музыкальную школу и танцевальный кружок. И пока её ровесники играли во дворе в догонялки, старательно осваивала фортепиано, гитару, хореографические па. Зубрила уроки. Впрочем, часто детская дерзость брала верх. Тогда Арина присоединялась к друзьям. Лазала по деревьям и крышам, «прочёсывала» подвалы, бегала без спроса на море (жили в то время Жариковы в Махачкале).
— Однажды моя мама увидела, как я залихватски выпрыгиваю из … мусорного бака. Мама была в шоке. Дома родители учинили разборку: как же так! Дитя интеллигентных родителей и — такие фокусы… Но «хулиганские выходки» сопровождали все моё детство.
…Потом девочка выросла и отправилась в Ленинград, поступила в ЛГИТМиК — государственный институт театра, музыки и кинематографии. Встретила там своего мужа (Александра Борока — в прошлом актёра и режиссёра Челябинского театра кукол, ныне главного режиссёра Екатеринбургского театра кукол). Когда институтская пора промелькнула, молодые, романтически настроенные супруги задумали уехать вместе в самый лучший театр кукол страны — Челябинский. Дело происходило в 1984 году. В нашем кукольном тогда работал режиссёр, имя которого до сих пор произносят с придыханием — Валерий Вольховский.
— Он встретил нас как родных, — вспоминает Арина Евгеньевна. — Ориентируясь именно на нас, поставил спектакль «Аистёнок и пугало». Терпеливо разъяснял нам творческие задачи, вёл себя предупредительно и, я бы сказала, трепетно. Все вокруг удивлялись: «И это — Вольховский?». В театре он имел репутацию тирана, от актёров требовал безоговорочного подчинения цели, подчас ясной лишь ему одному. Тем не менее, спектакль получился. Очень личный, интимный, мягкий. Удивительный! Теперь уже это признанная классика Челябинского театра кукол.
…Второй её спектакль — «Из жизни насекомых» — поставил Юрий Бобков, ныне — художественный руководитель театра «Манекен». Яркий, умный спектакль. И очень музыкальный (песни написал Николай Якимов, известный бард, ныне живёт в Петербурге). Арина играла в нём роль Сверчихи и разных мотыльков, муравьёв.
Увы, беззаботное порхание по сцене и реалии жизни уже тогда начали разниться. Муж ушёл к другой. Модель семьи, созданная ею по примеру родителей, — чтобы «вместе и на века» на сцене и в жизни — в мгновение разрушилась. Подступила депрессия…
— Вольховский к тому времени уже уехал, к нам приехал Михаил Хусид, тоже известный режиссёр, — вспоминает Арина Жарикова. — Он ставил взрослый репертуар. В спектакле «Что было после спасения» по Сэлинджеру и Янгу мне дали главную роль — Джил Николсон. Она до сих пор — моя любимая. Джил — одинокая. Но я-то тогда ещё не осознавала себя такой! Мне предстояло понять это состояние. Режиссёр разобрал со мной этот образ «на атомы». Между прочим, по первой профессии Хусид — сексопатолог. Он работал с моим подсознанием, научил меня медитировать. В его руках я была пластилином, из которого он лепил образ Джил.
Спектакль «Из жизни насекомых» мы возили в Германию на гастроли. Посмотреть его съехались режиссёры, актёры и студенты театральных вузов со всей Европы. Им хотелось приобщиться к русскому искусству, ощутить тонкости русской театральной школы. И они были ошарашены. Такого накала, нерва, глубокого проникновения они, очевидно, не ожидали увидеть. А мы-то полагали, что наш спектакль — «домашний», для немногочисленных просмотров.
…Этот спектакль изменил и личную жизнь Арины. Вместе с Михаилом Хусидом над спектаклем работал художник-модельер театральных костюмов, москвич.
— Такой столичный, красивый, умный, — вспоминает Арина. — И я влюбилась! Забыла обо всех своих горестях. Этот человек действительно стал моим спасением. «Раскомплексовал» меня… Благодаря ему я вновь поверила в себя. После родилась дочь Алиса. Общение с ней, весь её облик окончательно вернули вкус к жизни. Сейчас отец Алисы живёт и работает в США. Но я не теряю надежды, что мы ещё свидимся, пересечёмся…
Мне кажется, я люблю всех детей, не только своих, — продолжает Арина тему любви, которая стала в её жизни основным аккумулятором её сил, источником энергии. — Недаром для работы я выбрала именно кукольный театр. Дети не умеют лгать, и обмануть их невозможно — фальшь они определяют мгновенно, интуитивно. Если бы не обстоятельства жизни, нарожала бы — хоть десятерых! А если б не стала актрисой, работала бы в детском саду воспитателем. Детский смех, детские ручки, их доверчивые, чистые глаза, их аплодисменты — ради этого живу. Наверное, я «подзаряжаюсь» от детей. Хотя про артистов говорят иначе: мы — доноры энергии. Но иногда, если на душе скверно, спасаюсь энергией природы: ухожу гулять на заветную лужайку — на берегу Миасса, в самом начале парка Гагарина. Шум воды, мостик, сосны… Красиво, спокойно, тихо. Полюбила этот луг и — приняла душой, полюбила Челябинск. Родной он мне теперь.
…Понемногу, по капельке, по глотку накапливала и собирала она любовь — в разных её проявлениях. И пригодилось. Выплеснула накопленное с достоверностью неистовою и силой нешуточной в спектакле «История любви». Поставили его Александр Борок и Сергей Плотов. В спектакль вошли 36 песен в жанре городского романса. «История любви» Челябинского кукольного номинировалась на национальную театральную премию «Золотая маска», однако, награду не присудили — не знали, к какому разряду причислить это сценическое произведение. Но на следующий год жюри «Золотой маски» нашло выход из положения: придумало новую номинацию «Новация». Поводом для её создания, по общему мнению, послужила «История любви».
— Мне предложили играть женщину-милиционера. А мне так хотелось Мурку сыграть! К счастью, режиссёры позволяли нам делать в этом спектакле, практически, всё, что вздумается, воплощать любые идеи. Мне сказали: «Что ж, попробуй!». И я попробовала. В детстве, в Махачкале, я встречала «уркаганов», их там полно было. Плюс собрала воедино впечатления от старых фильмов про воров. Хотя папа мой, как режиссёр, не воспринял этот спектакль: заключённые, дескать, совсем иначе себя ведут. Не так ходят, сидят, говорят. Отец перевидал их немало: и таких, кто в пятидесятые годы, после смерти Сталина, возвращался домой, и тех, кого только гнали по этапу. Рассказывал: когда заключённым во время этапа дают передышку, они садятся на корточки и, даже сидя, продолжают раскачиваться. Как будто всё еще бегут. Мы именно так и играли. Вообще-то у меня в этом спектакле три сольных номера. «Ванинский порт» — страшная вещь. Эта песня в спектакле — кульминационная. Много сил она забирала.
Каждый раз, когда её пела, я почти умирала — так, должно быть, тяжко приходится заключённым, которых везут на Дальний Восток. Потом я изображала целинницу в эпизоде «Машина АМО». Песня — о бабоньках, мечтающих стать невестами, обрести женственность. А пока они — рабочие лошадки, ходят в сапогах и ватниках. Есть в этом спектакле единственная авторская песня (не городской романс) — «Лесбийская любовь» Юза Алешковского. Зачастую женщины в заключении именно так уходят от одиночества и восполняют свою потребность в любви. Это им нужно для того, чтобы почувствовать: они ещё живы, в них ещё живы чувства. Я их не осуждаю. И никто не вправе осудить. Каждый живёт, как умеет, как может и как хочет. Но при любых обстоятельствах человек хочет любви — жаждет, добивается, ждёт.
Легендарный Рейн Агур — главный режиссёр Эстонского театра кукол, когда посмотрел нашу «Историю любви», пришёл к нам за кулисы и показал два насквозь промокших носовых платка. Смотрите, говорит, девчонки, что вы со мной сделали, я и смеялся, и плакал.
Утверждают, кстати, что и в музыкальном плане «История любви» безупречна. Пять женских голосов прекрасно сочетаются по тембру. И в хоре созвучны, и по отдельности выразительны. Редкое явление, согласитесь.
— Вы рассказали о любимых ролях, а какая — самая сложная?
— Все они нелёгкие… Но, наверное, наиболее трудная та, над которой работаешь в данный момент. Бывает, продумываешь роль, а потом, перед выпуском, она… рассыпается. Не видишь роль целиком, не понимаешь, как её вести. Что-то внутри ломается. В таком случае я «выключаюсь», выхожу «из контекста», и словно смотрю на себя и партнёров со стороны. Это помогает ощутить замысел, увидеть своё место в нём. Только ближе к выпуску наступает, наконец, просветление. Роль начинает складываться в единую картинку, видишь свой персонаж во взаимодействии с другими… Очень сложной, например, стала первая моя роль — Лисы в спектакле «Зайка-зазнайка», мы его в институте ставили. Роль — на сопротивление. Я — такая положительная, а тут — Лиса — хитрая, коварная… Настоящий мой антипод. Звонила маме, советовалась по поводу роли. Мама успокаивала, говорила, что перед выпуском спектакля переживала обычно те же самые эмоции. В итоге всё удалось, спектакль прошёл с успехом, был очень популярен одно время в Питере.
— Есть расхожее мнение, что актёр по-настоящему хорош тогда, когда его личное «я» — неопределенно, размыто. Якобы актёры и в жизни воплощают некий образ. Возможно, тот, над которым в этот момент работают.
— Я для себя сразу определила: дома, в жизни, я — простая, такая же, как все обычные люди. Покладистый, нормальный человек. А на сцене могу быть любой — непредсказуемой, странной, эксцентричной, обольстительной, сексуальной… Без тормозов! Такого принципа и придерживаюсь. А ещё для актера очень важно иметь такое личное качество, как любопытство. Примеряя на себя роли, воплощаясь в них, познаёшь одновременно и… самого себя. Открываешь себя заново и порой удивляешься — так вот я, оказывается, какая?
— Неужели за 20 лет, что работаете в Челябинском театре кукол, не было искушения бросить всё и уехать — в тот же Петербург, где учились и где живут теперь ваши родители?
— Хотелось бы, конечно, уехать в Питер… Но там нет хороших кукольных театров, а работать в плохом театре, просто функционировать, я не хочу. Привыкла работать на хорошем материале. Кроме того, мешают материальные проблемы. Недвижимость в Челябинске, сами понимаете, дешевле, чем в Питере. То есть, продав свою квартиру здесь, я смогу рассчитывать лишь на худшие условия. Но я не могу обрекать своих детей на неудобства… Так что, живём — как в песне — на 17 квадратных метрах. Дети мои любят слушать музыку, а я — читать. Приходится большую часть времени проводить на кухне. Там и над ролями своими работаю.
— А есть у вас неосуществлённая творческая мечта?
— Мечтаю детский мультфильм озвучить. Снялась в двух фильмах: «Танцплощадка» и «Весенняя история» на телеканале «Восточный экспресс», в рекламе. Но это всё — не то. Интересно, конечно, поучаствовать, но результат удовлетворения не приносит. А вот при озвучивании мультфильма, говорят, происходит чудо. Ваш голос словно жизнь в него вдыхает.
— Вы верите в чудеса?
— Верю. И фантастику до сих пор люблю читать. Поймите, я люблю именно театр кукол. Потому что в нем есть фантазия. Сказка. Именно поэтому, несмотря ни на что, я занимаюсь своей любимой профессией. Не изменяю своему кредо. Работаю в любимом театре. Когда, бывает, подступает грусть, беру в руки любимую книгу «Мастер и Маргарита» Булгакова. И тонус сразу же повышается. Телесериал могу посмотреть. Только непременно российский, с хорошими актёрами… Мой принцип — не загружаться особо отрицательными мыслями, проблемами, заботами. Надо радоваться каждому дню. Знаете, сейчас жизнь такая… Завтра у тебя, может, и этого не будет. Стоит ли брюзжать, рассуждая: «Ах, если бы у меня имелось то-то и то-то…». И — я вынуждена быть сильной. Так сложились обстоятельства. Хотя иногда так хочется спрятаться за чьё-то сильное плечо… У меня было два брака, оба удачные, но недолгие. У мужчин всегда находился кто-то лучше, чем я. Не по моей вине происходили разлады (хотя, может быть, бывшие супруги так не считают). Впрочем, я верю, что всё ещё сбудется.
— Ваши дочери — стремятся ли они походить на вас? Может, хотят стать актрисами?
— Они участвовали в ряде проектов нашего театра, но становиться актрисами однозначно не желают (хотя в детстве, помнится, хотели быть артистками). Старшая, Алиса, учится на дизайнера, прекрасно рисует. Это у неё наследственное. Младшая, Полина, пока школьница. Мечтает о карьере архитектора или журналиста. Девушки мои имеют необычные увлечения. Обожают, например, футбол. В музыке, правда, их вкусы разнятся. Одна любит слушать рок — «Rammstein», «Арию», другая — попсу, смотрит «Фабрику звёзд». Я стараюсь вникать, понимать, что волнует моих детей. Поэтому и «Rommestain» слушаю (потрясающая энергетика, надо сказать!), и за событиями на «Фабрике звезд» слежу, и футбол смотрю. Правда, не ночью, а днём, в повторе.
Девочки самостоятельные, знают, чего хотят в жизни. Они — люди другого поколения, более практичные, чем мы, сорокалетние. Но и себя не хочу принижать. Главное в моей жизни — самовыражение. В театре, в детях. Не изменять себе, своим ценностям и привязанностям — разве этого мало?
